Еще мгновение – и Миша коротким ударом кулака размозжил бы покрытые редкими волосками коричневые яйца гиганта, но случилось невероятное: Рэд Пятачина, опустившись на одно колено, приподнял на руке побледневшую Галину, заорал победно: «А-а-а-а-а-а!!!» Секунда – и женщина, рыдая, уже давилась грубым минетом.

Миша проникся глубочайшим омерзением. Он понял, что тот тип, который оправдывался, стоя на коленях перед Голубой Молнией, и был знаменитый торговец Ордынцев – он заставил свою жену отрабатывать неустойку. Фу! Вот она, мерзкая цена сытой жизни! Как же так? Неужели можно ради денег идти на такое унижение?

– Что ты говорил, Рэд, насчет бани? Уже готова? – В калитку входил Голубая Молния. Он благодушно улыбался.

– Да, баня готова, можно париться, – отозвался Пятачина, внимательно наблюдая, как кореянка гложет его член. Ни один мускул на его красном лице не выдавал эмоций, которые он испытывал.

Миша вылез из бассейна.

– Миша, пойдем в баню! Пива попьем, поговорим, – позвал Голубая Молния.

– С удовольствием, – отозвался Миша.

Он готов был провалиться сквозь землю, только бы не видеть происходящего с Галей!

В душе все перевернулось, все полетело в тартарары – теплые воспоминания о первой влюбленности, собственная самоуверенность. Он попал в мир извращенной жестокости и циничного поклонения деньгам, ради них людишки шли на невероятные унижения и безумно трусили, не желая бороться за собственную честь.

– Пятак, ты идешь?! – позвал Молния.

– Иду. – Пятачина извлек свое «хозяйство» изо рта отиравшейся ладонью кореянки, застегнул шорты, кивнул на Галину двум амбалам:

– Сделайте ее как следует! Может, муж будет умнее в дальнейшем. Взял моду – второй раз ее уже оставляет.

Пятачина нагнал Молнию и Мишу, улыбаясь, опустил тяжелую руку Мише на плечо, словно только что заметил, спросил:

– Как жизнь, Миша?

– Живой!

– Гы-гы! Пока живой? Ну-ну…

Баня представляла собой розовый домик с черепичной крышей, наполовину скрытый зарослями высоченной черемухи. Голубая Молния распахнул аккуратную дверцу и шагнул в темный предбанник. Пятачина пропустил Мишу вперед себя. Стали раздеваться. Два толстых здоровяка заняли все пространство – Миша с трудом протиснулся между ними и стянул купальные шорты. Пятачина ловко спустил свои обычные шорты, под которыми трусов не было, и через голову сдернул майку. Его мужское естество, все еще тугое и упругое, вызывающе торчало. Миша опустил взгляд на своего «красавца» – тот спал. У Молнии тоже было все спокойно. Молния почесал свой подбородок, ухмыльнулся.

Пятачина, заметив внимание к своему члену, рыкнул:

– Что уставились?! Сейчас всуну банан – не обрадуетесь!

– За петухов нас держишь? – хрюкнул Молния. – Только дернись – с мясом вырву!

– А давай Мишу оголубим, – вдруг предложил Рэд. – Загнем и отшуруем.

Миша опешил.

– А что, никто не узнает. Давай, Михаил, загибайся. Посмотрим на твою преданность.

Молния взорвался бешеным хохотом, мотая головой. Успокаиваясь, заверил:

– Не бойся, Миша. Пятак шутит. Кхе-кхе-кхе… Хотя кто его знает…

В тесном моечном помещении, совмещенном с парной, мылись молча. Миша был настороже, с напряжением искоса наблюдая за Пятачиной. Мише показалось, что этот дикий кабан всерьез собирался лишить его мужской чести. Но Рэд, хрюкая и отплевываясь, мылся, согнувшись над цинковым тазиком. Молния на верхнем полке похлопывал себя по спине и животу дубовым веником.

Закончив париться, он спустился на пол. Пятачина с готовностью окатил его прохладной водой. Молния отер воду и пот с лица.

– Хорошо… Пятак, тащи водку и квас.

Рэд бросил мыться, ушел. Молния присел на полок, из таза побрызгивал себе на распаренные розовые ноги теплой водичкой.