Полковник посмотрел по сторонам: и вправду стоит знак. Откуда?! Ведь не было! И мог бы подумать, что уже возраст, и «Альцгеймер» где-то рядом пробежал. Но вокруг другие автомобилисты этими же вопросами озадачены.

Стали разбираться. Благо район не для бедных, и всюду камеры понатыканы. Посмотрели видеозаписи, а там… Наш доблестный лейтенант в форме, то есть при исполнении, руководит установкой этого самого временного знака на бетонной основе группой бомжей! Причём настолько артистично руками размахивает, что хоть сейчас на «Оскара» номинируй! Мне от шефа выговор. Сто пудов, премии лишат. А ему? Все расходы по эвакуации девяти машин, причём туда и обратно, вешают на этого долбо…! А почему? Да потому, что он нарушение не зафиксировал. Не до бумажек ему, видишь ли. У него же другая миссия! А ещё хочешь аргумент? – спросил Колесников Томилина и, не дожидаясь ответа, добавил: – Он их к нам не привёл, так как от них, видите ли, дурно пахло. Интеллигент хренов! Вот где он этих бомжей найдёт? А? Он уже все подвалы и чердаки в том районе облазил. Лучше бы вообще на другую сторону улицы перешёл, когда их увидел.

– Ну я же не виноват, – робко подал голос лейтенант. – Я, когда увидел, что они знак на телеге везут, остановил их и пресёк противоправное действо. Выяснил, откуда они его спёрли… извините, украли. Бомжи сами показали на этот угол. Я заставил их поставить знак на место. Всё сделал, как нас в Школе милиции учили. Кто ж знал, что они неправду сказали!

– Неправду сказали, неправду сказали… – передразнил его Колесников и, безнадёжно махнув рукой, сел на диван.

– Ну вот что мне с ним делать?

– Подумать надо, – ответил Томилин, глядя на имеющего довольно-таки жалкий вид лейтенанта. – Кстати, я вчера в магазине встретил Ваську, участкового с двенадцатого. Мы с ним в кафеху зашли по пивку, ну и поболтали немного о работе. Он рассказывал, что у него на участке один мужик решил соседа проучить. Тот машину всё время на его место парковал. Так он трёх бомжей за пару бутылок водки нанял. Они на телеге кусок бетонной плиты притаранили и машине соседа выезд перекрыли. А участок-то Васькин рядом находится. Может, когда со знаком не получилось, они плиту притащили? Смекаете?

В глазах лейтенанта блеснула искорка надежды.

– Давай приходи завтра ко мне в участок, – продолжил Сергей, обращаясь к лейтенанту. – Ваську вызвоним и найдём твоих бомжей-«знаконосцев». Интуиция мне подсказывает, что это они и есть.

Лейтенант с мольбой посмотрел сначала на Томилина, затем на своего непосредственного начальника Колесникова и осторожно спросил:

– А можно сегодня?

– А ты на время смотрел, лейтенант? – усмехнулся Томилин.

– Ладно, Серёга, не горячись. Тебе только с Васькой созвониться, а им с женой (в «положении», между прочим) ещё одну ночь не спать. Кстати… – И Колесников, раскрыв папку, передал Томилину листок бумаги. – Держи то, что просил. Шеф подписал, и печать в канцелярии поставили. Круглую, между прочим, а не штампик какой-то. Думаю, тебе теперь и с соседями беседовать не надо, а лишь заявительницу обработать. Так что звони Ваське своему, и мы квиты. Я всего пару раз его на совещаниях видел и с ним практически незнаком. А ты…

Томилин достал телефон и стал набирать номер Василия с двенадцатого участка.

Ровно через полчаса Сергей зашёл в кабинет оперов убойного отдела, где трудились его бывшие сослуживцы. Вернее, сначала в приоткрытую дверь показалась бутылка коньяка, от которой после удачного разговора с участковым Василием наотрез отказался майор Колесников, затем – улыбающееся лицо Томилина, а затем и он сам.