- Да! – отвечает он, сглотнув, и пристально смотрит мне в лицо, что ему удается с явным трудом.

- Ну, тогда где она? – спрашиваю его со смешком.

- Кто - она? – хмурится Златогорский.

- Ну, она… – продолжаю издеваться.

- Кто - она? – наш продюсер начинает злиться.

- Владислав, вы что, совсем меня не слушали, пока так откровенно разглядывали? – картинно возмущаюсь, будто не этого добивалась минутой ранее.

- Я? Я тебя не разглядывал! – протестует Златогорский.

- А что вы делали?

- Я… смотрел! – поясняет так, словно это не одно и то же.

- Разглядывал, - невозмутимо поправляю его.

- Я думал. Мысленно представлял, подойдет ли тебе то платье, что я выбрал для выступления.

- Какое платье?

Что-что, а о вещах я люблю говорить!

- Красивое, - вздыхает Владислав, изображая что-то похожее на улыбку.

Красивое… Очень содержательно!

- А если подробнее, господин продюсер? Мне нужно знать детали. Опишите это платье, – повернувшись спиной, направляюсь в номер, виляя бедрами.

Оставим месть и издевательства на сладкое. Сейчас на кону мой имидж и внешний вид, поэтому не стоит злить Златогорского.

- Черное, - произносит он, следуя за мной.

Влад садится на кровать, намеренно оставляя между нами небольшое расстояние, куда тут же втискивает подушку. Надо же, беспокоится о том, чтобы не коснуться меня. Похоже, мой фокус удался.

- А дальше? Рукава, длина юбки? – тороплю его, понимая, что он не собирается продолжать.

- Эээ… Рукава - их нет, а юбка… - он вновь бросает взгляд и продолжает, глядя на них, – выше колена.

Кажется, про платье кто-то все придумал, но мы подыграем. Зачем расстраивать бедного Нарцисса, который сейчас, кажется, сбежит?

- Выше колена… - хмыкаю задумчиво, а затем беру его руку и ложу на свое бедро. – Такая? Или… - перемещаю его дрогнувшие пальцы чуть выше, – такая?

- Роксен, что ты делаешь? – спрашивает Златогорский, тяжело дыша.

- Уточняю детали, - невинно улыбнувшись, отвечаю ему.

- Мне кажется, ты не это делаешь, а…

- А что?

- А… нарываешься на проблемы.

Вот это в точку! В десяточку.

- Нет. Что вы? – театрально удивляюсь. – Никаких иных мыслей у меня нет.

Для достоверности еще и улыбаюсь, как самый честный в мире человек, не знающий, что такое ложь, притворство и игра.

- Ну-ну… – произносит он, вынимая пальцы из моей ладони, после чего слегка отстраняется. - Давай анкету заполнять!

- Вместе?

- Ну, да! При мне, а то ты снова потеряешь ее. Скажу даже больше, я сам ее заполню с твоих слов.

- Правда? Так даже лучше, – встаю с кровати и направившись к шкафу достаю оттуда косметичку с нужными мне принадлежностями. – Я как раз хотела обновить маникюр.

- Ты же спала?

- Ну да! Спала и думала, что нужно маникюр обновить.

- Ну-ну… Приступим, – произносит он и зачитывает первый вопрос анкеты.

17. Глава 16

Ксюша

Целых два часа я повторно отвечала на вопросы анкеты, а Златогорский комментировал каждый мой ответ. Он даже умудрился подшутить над моим любимым красным цветом. Я в долгу не осталась и максимально долго красила ногти, стирала и опять красила, видя, как он морщится от противного запаха. Только он быстро привык к этому и пришлось искать следующий раздражающий факт в виде хрустения сухариками. Специально делала это максимально громко и противно. Продюсер кривился, но не возникал, напуганный перспективой быть вышвырнутым из номера.

- Вам идет, – замечаю словно между прочим, бросая в рот сухарик.

- Извини, что?

- Синяк вам идет, говорю. Шрамы украшают мужчину, не знали?

- Представь себе, - ухмыляется он в ответ.

- Болит?

- Только когда дотрагиваюсь, - отвечает продюсер и рукой касается синяка.

- У меня мазь есть хорошая! – говорю ему и, поднявшись, иду к чемодану, чтобы достать оттуда тюбик мази, что делает мой двоюродный дедушка, хирург по образованию.