Секундой позже стол уже освещался шестью свечами, пламя которых отбрасывало мрачные тени на присутствующих и тёмные стены.

– Пятый! – послышалось из-за двери, и в следующий миг в зале появился стройный старец, облачённый в одеяния чёрного цвета. Длинная борода, длинный крючковатый нос, красивые чёрные глаза, обильные пейсы, – всё это явно свидетельствовало о его происхождении. Узнав его безо всякого труда, графиня поднялась с удобного ложа и приветствовала гостя сложным реверансом.

– Шолом алейхем, учитель!

Тот улыбнулся и привлек её к себе.

– Шолом тебе, ученица!

– Займём свои места! – нетерпеливо предложила Елена, указывая рукой в сторону стола. – Все в сборе, но среди нас есть некто чужой…

– Он всё ещё находится во дворе, – сказал еврей, окидывая взором присутствующих. – Но я не вижу Гогенштейна…

– Присаживайтесь, почтенный Асмодей бен Афоф, – предложила Елена. – Что касается графа, он, кажется, ослабел умом, верой и волей. Ему вдруг стало жалко людей, которых мы приносим в жертву.

– Вот как? – помрачнел раввин. – В таком случае, согласно законам нашего общества, следует принести в жертву его самого. Но в таком случае, нас станет слишком мало для свершения ритуала.

– Ничего, вместо выжившего из ума старика мы усадим за стол моего садовника, – рассудила графиня, обращаясь к еврею. – Ведь вы, конечно, помните Мюллера?

– Помню. Он достаточно мудр и верен. Но… он всего лишь слуга, а право сесть за стол имеет только вышепосвящённый… А пригласите-ка чужака, графиня. Посмотрим, что это за фрукт.

Аллилуева сама приблизилась к двери и окликнула:

– Шестой!

В зал вошёл молодой человек лет тридцати, статный, красивый, голубоглазый; его буйные кудри сверкали золотым оттенком. Он взирал на присутствующих благостным взглядом и улыбался самым обаятельным образом. Затем его взгляд перенёсся на хозяйку и улыбка сия ещё более потеплела.

– О, женщина! – воскликнул гость чистым голосом. – Ты столь же прекрасна, как и твоя прародительница в тот момент, когда я вдохнул в неё жизнь!

Столь странные для обыкновенного человека слова заставили Елену присмотреться к гостю пристальнее, вследствие чего её лицо покрылось бледностью. Испустив слабый крик, она пошатнулась. Солнцеликий вмиг оказался рядом и, подхватив женщину на руки, дунул ей в лицо. Вероятно, его дыхание обладало магическими свойствами, о чём можно было судить по тому, что щёки Элен тотчас порозовели. Она обратила взор на лицо этого своеобразного целителя и не без благоговения прошептала:

– Как я люблю тебя, Ангел Света!

Тот продолжал улыбаться, любуясь чертами её лица.

Присутствующие вскочили со своих мест.

– О, великий Йалтабаоф! – воскликнул Асмодей бен Афоф. – Я узнал тебя! Господа, – обратился он к товарищам, – нас почтил своим визитом сам Самаэль…

– О, Дьявол! – воскликнули те, заметно бледнея и прижимая дрожащие руки к груди…

Ангел Света, оставив сияющую от радости графиню, занял свободное место за столом и, дождавшись момента, когда загорелись свечи, обратился к соратникам:

– Да, друзья мои, сегодня я ваш гость. Видя из сердца мира, как вы чтите мои заповеди, я обрадовался. Сегодняшняя ночь должна стать поворотной в цикле жизни, потому я сейчас с вами. Вы долго готовились к этому вечеру. В течение всей истории многие поколения посвящённых трудились в поте лица, не осознавая, правда, конечной цели своих трудов. Но сейчас, как в своё время открыл врата мира перед вашими предками, я открою вам великую тайну, суть которой и представляет собою эту конечную цель; и также, как во все времена я дарил своим истинным друзьям мудрость мира, я подарю вам мудрость и смысл этой тайны.