— Знаете что, я сейчас возьму у вас пластырь и налеплю на ваш лобок, сделаем его гладким.

— Может, у меня там гладко, ты не задумывалась над этим? — не могу сдержать улыбку на лице.

— В голове у вас гладко. С ума сойти, вы реально налепили мне на рот пластырь, — вскидывает руку и прикладывает к виску. — Знаете, теперь я просто обязана плюнуть вам в кофе!

Я был уверен — шутит, но нет, даже среагировать толком не успел, как она смачно харкнула в мой остывающий на столе кофе.

— Ну и зачем?! Я ж его вылью, дура. И новый себе сделаю.

— А затем, что это был последний кофе в ординаторской. И судя по пустой банке, лежащей в мусорной корзине, вы его и допили. А автоматы на третьем этаже закрыты. Приятного аппетита, Марк Михайлович, — разворачивается и идет в уборную. А я в который раз понимаю, что опять за ней осталось последнее слово. Казалось бы, я ей пластырь на рот налепил, а она все равно уделала меня, плюнув в кофе. Бред какой-то. Теперь и без кофе полдня ходить. Что-то определенно пошло не так с появлением этой девицы.

— В чем заключается моя работа по субботам? — даже не заметил, как она вернулась.

— Принимать вновь поступивших нашего профиля и смотреть тех, кого оставили под наблюдение. Новенького я принял, количество остальных разделим пополам. Все как обычно: жалобы, пульс, давление. Если все хреново — сразу звонишь мне. Если все нормально — обсуждаем здесь, и заполняешь дневники. Наша с тобой цель — уйти не позже пяти, дальше наступает время дежурного. Все, приступай, или есть вопросы?

— Будут, но позже.

— Тогда иди.

Если бы все субботы были такими как эта, то каждый из нас спешил бы на работу. К двум часам всего двое поступивших, и ни единой жалобы. Лепота!

— Марк Михайлович, можно? — приоткрывает дверь ординаторской медсестра.

— Да, конечно, Леночка.

— Я вам тортик принесла, у нас девочки сами приготовили.

— Спасибо, дорогая, может, у тебя еще найдется чуточку кофе, а то вот у нас закончился.

— Ой, я бы с радостью, но у нас только чай, — хлопая своими длиннющими ресницами, произносит с досадой Лена. Хороша девка, реально хороша.

— Марк Михайлович, можно вас, это срочно, — Марина, вот тебе и на, так и хочется послать куда подальше языкастую паршивку.

— Я сейчас немного занят, Марина.

— Я в одиннадцатой палате, вы мне нужны!

«Наконец-то!» — так и хотелось воскликнуть вслух, но маленькая зубрила уже вышла из ординаторской.

— Прости, Леночка, спасибо за тортик, надеюсь очень вкусный, но, как видишь, работа зовет.

— Я буду рада, если вы лично скажете, понравился ли вам торт. Можете к нам, кстати, зайти. А я пока поищу кофе специально для вас.

— Спасибо, хорошая моя.

— Тогда до встречи.

Встаю и иду вместе с Леной на выход. Только приоткрываю дверь в палату и понимаю, что ту полный трындец. Марина стоит в грязном халате — судя по всему, в кровавой рвоте — и пытается приподнять больного.

— Марина, отойди, — видимо, сейчас ее мозг несколько отключен, потому что она совершенно не слышит меня и пытается отвязать больного. Отодвигаю ее в сторону и чуть толкаю в бок. — Позови санитара, давай быстрее.

Надо отдать ей должное, тут она сориентировалась быстро. Только я успел отвязать больного, как она уже прибежала вместе с санитаром и каталкой. Перекладываем больного и тут же везем в реанимацию.

— Марина, иди переоденься, — довольно жестко произношу я, чтобы она не посмела мне возражать.

                                                                      ***

Захожу в ординаторскую, а эта дурочка так и сидит в грязном халате.

— Я же сказал переодеться, ты чего?

— Ничего. Он умер?