В гостиной повисла неприятная тишина. Ива чувствовала, что чем больше Волк давит на Аду, тем больше становится градус ее раздражения. Ива пыталась незаметно пихнуть Эльги, заставив его не давить на Уинсфилд, но тот был глух к ее действиям. Волк был настроен серьёзно и не верил ни одному слову Ады.

– Мой коллега, – с нажимом произнесла Ива, разбавляя тишину, – мой коллега хочет сказать, что это довольно удивительно, что Диллис ни разу вас не посвятила в подробности своей личной жизни. Понятно, что она могла вам ни о каждом рассказывать, но все, может быть был кто-то, о ком она вам все-таки поведала? Как давно это было?

– Скажите, Ива, почему это так важно? Какое это отношение имеет к делу? – поджав губы, раздраженно спросила Ада, сцепляя пальцы в замок и обхватывая им колено правой ноги. Все это время она сидела, перекинув ногу на ногу.

Ива немного помолчала, а затем, мысленно примирившись с тем, что Аду придется посвятить в тонкости расследования, произнесла:

– Видите ли, госпожа Уинсфилд, ваша дочь была убита не из-за несчастного случая. Ваша дочь была убита намеренно. Ее выслеживали, за ней охотились и ждали удобный момент. Она убита как изменница. Потому мы и задаем вам неприятные и провокационные вопросы не из праздного любопытства, и чтобы бередить ваши раны, а чтобы понять, был ли у кого-то из поклонников Диллис мотив для убийства.

С минуту Ада молчала, а затем глубокого и прерывисто вздохнула, прикрывая глаза и глубоко задышала. Ива чувствовала, что она будто смиряется с неизбежным и проглатывает ком в горле. Ада еще немного помолчала, машинально покрутила кулон на цепочке на шее, а затем, встав с кресла, кивнула в сторону холла:

– Идемте. Вы, кажется, хотели увидеть комнату Диллис.

Они с Эльги проследовали за Адой по деревянной лестнице на второй этаж дома, минуя овальный холл и небольшой коридор, который упирался в неприметную светлую дверь, за которой и располагалась комната девушки. Убранство было таким же минималистичным и светлым, как и все остальное в доме, но Ива с порога осознала, что есть два варианта: хозяйка комнаты либо было педанткой и чистюлей до мозга костей, либо не часто оставалась ночевать здесь, потому как комната выглядела холодной и необжитой безо всякого эмоционального фона.

– Диллис не любила здесь бывать? – Эльги опередил Иву с этим вопросом, оглядываясь и буквально сканируя все предметы в комнате.

– Почему? – отрешенно спросила Ада, невидящим взглядом глядя куда-то поверх плеча Волка.

– Здесь нулевой эмоциональный фон, – ответила за Эльги Ива. – Так бывает, когда в помещении никто не жил, или же жил редко. Что до внешних признаков, то полки над столом и кроватью пустуют, постамент для кубков и медалей, – Ива указала пальцем на небольшое углубление в стене, напротив входной двери, – тоже. Ваша дочь – спортсменка, она бы точно выставила заслуженные трофеи в своей комнате. Затем взгляните на кровать: постельного белья нет, а на изголовье слой пыли. Письменный стол… – Ива обернулась, – если я сейчас попытаюсь отодвинуть ящики стола, то они будут пусты. В шкафу также пусто: обычного от любимых футболок или рубашек исходит фон.

Ада молчала, а когда Ива обернулась на нее, то обнаружила, что та плачет. Слезы катились из ее глаз градом, а сама она не находила в себе силы, чтобы набрать воздуха в легкие. Она шумно вдохнула, опираясь затылком на стену и глядя в потолок, сдавленно произнесла:

– Вы правы… Вы правы во всем от начала и до конца.

Она вяло облизнула сухие губы и одним движением вытащила из кармана домашних мягких брюк резинку для волос и быстрым движением собрала темные распущенные волосы в высокий хвост. Ей явно было жарко от нахлынувших чувств. Ива не торопила с расспросами, а лишь медленно обошла комнату по кругу, прислушиваясь к своим ощущениям: отделиться от бури эмоций Ады было довольно непросто, но она смогла приглушить их фон, сосредотачиваясь на комнате. Эльги, видя, что Ива сосредоточена совсем не на Уинсфилд, аккуратно отодвинулся в дверной проем и, вынув из кармана брюк бумажные платочки, предложил их женщине. Она машинально приняла их из рук Волка и принялась вытирать слезы. Ива прикрыла глаза останавливаясь напротив зеркала, висящего за дверью, чувствуя, как неприятно чешется и колется правая рука: пусть фон комнаты и был пуст, но, все-таки, отголоски присутствия Диллис она смогла уловить. Рука неистово чесалась, покрываясь красными пятнами.