Ива только и успела, что хлебнуть кофе и откусить бутерброд, как ей на колени упала половина из стопки.

– Я еще давно сортировал их по дате убийства. Они в хронологическом порядке. Кнопки у меня в столе, давай начнем?

С этими словами они приняли за работу, иногда отвлекаясь на уничтожение бутербродов и подливая кофе. Через несколько часов работы, когда Ива даже добралась до запасов шоколада, они стояли, разглядывая карту. За окном уже начинало светать.

– Ива, ты удивительная ведьма.

– Я слышу восхищение? – улыбнулась Ива, на что Хендрих улыбнулся в ответ и произнес:

– Посмотри, у нас получилась классическая Эденова печать. Тысячелистник, заключенный в круг.

– По легенде царь Северян Эден убил свою супругу, заподозрив ее в измене, а потом узнал, что она невиновна и ее просто хотели оклеветать, чтобы царь поскорее женился на царевне из восточных земель. С горя Эден наложил на себя Обет Крови. Очень… Жесткий вид обета. Причиняет невыносимые физические и душевные страдания. С тех пор Эденову печать на Севере выжигают на лбу у изменников как родины, так и просто неверных супругов. Значит, дело в любви? А кто была первая жертва, тебе известно?

– Нет, Ива, – вздохнул Хендрих, – кто первая жертва так и не удалось установить. У нас есть только имя некой Шерил, но допросы родственников не помогли. Никто не знал, была ли Шерил в отношениях с северянином. Хоть каким-нибудь.

Ива отошла к столу, глядя как зимние предрассветные сумерки постепенно растворяются с наступлением утра, а затем, она резко обернулась, глядя на получившийся рисунок на карте и, нервно улыбнувшись, облизнула губы и произнесла в возбуждении:

– Нет, Хендрих, нет. Дело не в первой жертве. Это все такая ерунда! Мы все сосредоточились на первых жертвах, будто бы в этом толк! Нет, нет, нет, нет…– возбужденно затараторила она: – Это изменницы! Все эти девушки изменницы. Осталось только понять, кого или чего.

– Он убивает изменниц? – переспросил Хендрих, склонив голову и внимательно наблюдая за Ивой.

– Да! Все эти девушки – изменницы. Они могли изменять супругу или любовнику, а могли изменять родине. Второе уже по твоей части. Не зря в видении он сказал, что он – карающий меч и выжжет их дотла.

– Я проверю второе, – кивнул он: – Займитесь первым. Думаю, разговор с Уинсфилдами пойдет куда продуктивнее после сегодняшней догадки

Ива ничего не ответила, а лишь принялась быстро одеваться: от возбуждения от догадки сон как рукой сняло, и она была готова свернуть горы. Хендрих же, видя, что Ива слишком взбудоражена, не стал ничего комментировать или говорить напутственные слова, а просто молча открыл портал. В управление Ива уже неслась со всех ног и чуть ли не ногой выбила входную дверь их кабинета: в нее резко вперились уставшие глаза.

– Я смотрю, продуктивно поработали с нашим коллегой… – глядя на Иву из под очков-половинок, осведомился шеф, на что Ива интенсивно покивала и выпалила свой рассказ единым духом, набрав в легкие как можно больше воздуха.

В кабинете повисла тишина.

– Как ты только додумалась до этого… – едва скрывая восхищение, присвистнул Эльги.

– Вот же твой канцелярист сукин сын, – отозвался Эрих: – Он ведь тебя в логово утащил, наверняка зная, что ты уже начинаешь подсознательно догадываться.

– Не думаю, пока он не прижал меня к стенке, то я ни о чем не думала. – покачала головой Ива: – Хендрих проверит девушек на госизмену, а мы проверим на бытовуху.

– Ну да, ну да. Нам, как всегда, в грязном белье разрешили ковыряться, – хмыкнула Элис и добавила: – Думаю, надо разделиться: ты, Ива, к Уинсфилдам, а мы к тем, кого знаем из нашего списка жертв.