– Ну, брысы шакушные! Внахрю пометелили… Цыркарю забаклай на попригляд, поласкавьте цветажных.

Карья, протиснувшись в щель между хибарами, выбрался на улочку, каковая, на взгляд Турана, ничем не отличалась от той, по которой они шли минуту назад. И предыдущей, и той, что была до неё. Петляли долго и вроде бы бестолково, но здесь Карья приостановился, огляделся, выискивая одному ему понятные приметы, одобрительно кивнул – видно и вправду идти недалеко осталось – и тут же, заслышав многоголосый гомон и смех, замер. А из-за угла уже торопливым ярким колесом выкатился хоровод артистов-оборванцев. И сразу, оглушая, грянули девятиструнные селимбины, завыли дудки, забренчали медные колокольцы. Ярко размалеванные девицы затянули что-то озорное на смеси наирского и кхарни, а в руках жонглеров заплясали алые кольца. С полдюжины ребятишек, кружащих рядом, разразилось восторженными воплями.

Карья было попятился, но натолкнулся на Турана, а спустя мгновенье оба они оказались в центре толпы.

– Не ведал старый басторне, как удержаться на жене… – заходились ненастоящие красотки.

– Эй, уважаемые купцы, всего за четыре «жеребка» Вармун проглотит десяток кинжалов! – заверещал юноша в желто-зеленых ромбах и дырах, ловко вставая на руки.

– Еще! Еще! – голосили мальчишки, восторженно следя за мельтешением колец, которых становилось все больше.

– Или фокусов желаете? – не унимался цветастый, становясь на ноги. – А может – эквилибристку-Ройше из Паристорна?

Мелькали пышные юбки и буфы, пахло вином и приторными духами. Что-то потянуло за куртку, разворачивая, и коснулось щеки. Туран оттолкнул было руку, но другая уже гладила шею. Мертвенно-бледное от пудры лицо с алыми губами оказалось вдруг близко-близко.

– Карманы, – рявкнул Карья и заработал локтями.

А Туран уже чувствовал, как гуляют по его телу, сковывают движения чужие руки. Одно плечо вдруг стало свободно, а взрезанная лямка легко соскользнула вниз, но ящик и не думал падать – кто-то его уже надежно держал сзади.

– Дай монетку бедной девушке… отблагодарю… – на широком подбородке красавицы через слой белил пробивалась щетина.

– А ну!.. – заорал Туран, но осекся, напоровшись на холодный взгляд и проблеск стилета, среди яркой ткани.

И тогда Туран сорвался. Плетью выбросил кулак от бедра навстречу страшному лицу, лишь перед самым ударом чуть дернув запястьем. Скрытый кинжал выскочил из широкого рукава и вошел точно в глаз комедианта. Вырвав клинок из тягучей раны, Туран наотмашь полоснул кого-то справа, судя по визгу – одну из девок. Лягнул, не глядя, стоящего за спиной и сразу присел, подхватывая ящик.

Ряженый рухнул одновременно с первым истошным криком.

– Убиииваююют!

– Стражааа!

Что-то глухо стукнуло о деревянную крышку, а Туран, не вставая, вовсю бил по ногам, впрочем, почти не находя целей: артисты разбегались. Через четверть минуты проулок опустел. Памятью о происшествии осталось несколько лужиц крови, оборванный бубенец и труп. Да еще – удаляющиеся, но не смолкающие вопли.

Карья сидел, привалившись к стене, и пытался отдышаться. Ящик стоял тут же. Карья, опершись на крышку локтем, придерживал его за лямку: тоже, наверное, подрезали. А еще чуть-чуть и точно бы сперли. Туран виновато пожал плечами и протянул товарищу руку. И только после этого заметил потемневший бок куртки и измазанные красным Карьины пальцы.

– Карья, ты что? Где… В каком кармане кровостоп?! – Туран попытался коснуться раны, но Карья мотнул головой.

– Не работает. Мы еще далеко… – Стеклянная палочка в его руках действительно еле светилась. – Бери груз и уходи.