— Зачем ты хочешь взять его с собой? — Женя подошла и тоже заглянула под диван.

— Я без него не усну.

Тетя нахмурилась, но не стала помогать, а я от бессилия уже хотела сама двигать мебель, но зная этого вредного паразита, это не имело никакого смысла. Большому котяре ничего не стоило сигануть на шкаф или через всегда для него открытую форточку, по водосточной трубе, слинять на улицу.

— Мира, ты все еще думаешь, будто мы едем на праздник к близким родственникам?

— Так и есть, — я разлеглась на животе, пытаясь дотянуться до кота, но тот уполз еще дальше.

Я уже полностью оделась, даже сапоги нацепила, и это ощутимо сковывало движения.

— Нет, дорогая, это очень далеко от правды. — Женя одним рывком поставила меня на ноги. — Оставим открытой форточку, сам себя прокормит.

— Но…

— Он же не домашний кот! Хватит его опекать как мелкую породистую тварь. Наш Жора дикая зверюга откуда-то из леса. Просто занесло каким-то ветром в город.

Я сбросила с себя тетины руки и отошла на шаг. Женя не видела в своем глазу самое настоящее бревно, а меня упрекала за крохотную соринку.

Нам и так сложно дался вчерашний день, проведенный в спорах. После моего аргумента о том, что она не может мне запрещать, Женя обиделась, но быстро взялась за старое.

Она всю жизнь мне напоминала, как я слаба, не позволяла лишний раз выходить из дома, и устроила работать в свое кафе. Да меня это и не тяготило почти, особенно после чтения новостей, где рассказывали о таких ужасах, что всякое желание высовывать нос наружу пропадало. Я прекрасно понимала, что без жизни в клане мы сильно рисковали, и тетя пошла на это только чтобы защитить меня.

— Ты меня тоже опекаешь, — я сказала с обидой.

Мы почти опоздали на рейс, и если бы задержались еще, тетя восприняла бы это как шанс остаться дома.

Положив на пол рядом с диваном кусок мяса, я пошла на кухню, чтобы открыть форточку. На счет Жорика тетя права. Он с самого мелкого возраста таскал мне на кровать пойманных крыс, мышей, ящериц и птиц. Я не представляла, где он их всех находил, но улицы Торгового, должно быть, полны и не таким богатством.

— Я тебя опекаю, потому что у тебя нет когтей и зубов, Мирослава, — с недовольством проворчала Женя, когда я закрывала квартиру.

— Знаю.

— Видимо, плохо знаешь, раз думаешь, будто тебе не нужна защита, тем более в логове родителей.

— Ты хотела сказать в доме.

— Нет, я сказала, что хотела. Твои родители прирожденные политики, они только поэтому так хорошо сошлись, отбросив инстинкты и создав такую пару. И как результат появилась ты.

Водитель помог убрать чемоданы в багажник и поглядывал на нас с интересом и настороженностью. Пришлось оставить разговоры на потом.

Я одна села на заднее сиденье и сцепив руки в замок, сжала их с такой силой, что стало больно. Больше всего мне хотелось вернуться в свою комнату и запереться там, но я заставила себя остаться на месте. Ведь если бы тетя заметила, как несколько слезинок все же показались на моих ресницах, немедленно остановила бы нашу маленькую процессию, и ничто не смогло бы ее переубедить. Поэтому я постаралась держать себя в руках и не подтверждать мысли Жени о том, что мне по-прежнему нужна ежечасная опека.

Я хотела увидеть родителей, которые мне даже не звонили ни разу за пятнадцать лет. И что бы ни говорила моя тетя, как бы не плевалась ядом, я видела, что она за меня действительно переживает и злится на сестру.

Наверно, мне тоже следовало злиться, но я так рвалась туда не для того, чтобы предъявлять претензии. Последнее, что я запомнила, это нашу разлуку, остальное будто скрыто пеленой. И все мои воспоминания с разрисованными обоями, выпавшими зубами, простудами, и многим другим, что переживает по мере взросления каждый ребенок, связаны только с тетей, которая раньше была главой охраны клана.