Наверное, так выпускаются из исправительных учреждений. Мне вручили личные вещички, справку об освобождении, какую-то памятку в руки сунули, задвинули короткую напутственную речь и резво пнули под зад. Как в тюряге. Только там стакан молочка на дорожку не наливают. А тут вдобавок даже печенькой одарили.

Я вышла за ворота с чувством полной растерянности. Посмотрела на брата – тот смотрел на меня через стекло окна на втором этаже. Взрослый совсем уже, лохматый, хмурый. Парень сидел на подоконнике и, не шелохнувшись, провожал меня взглядом. Обычно сильный духом, теперь он казался встревоженным. Из-за родной сестры. Ведь мне первой приходилось окунуться в жестокий мир, не знавший пощады по отношению к таким, как мы, – обездоленным.

Свят бы выдержал, не озлобился, а я вела себя, как ощетинившаяся кошка. Отовсюду ожидала подвоха. Никому не верила. Готовилась выпустить когти. В детдоме никогда нельзя было расслабляться: свои маленькие банды и авторитеты – даже среди девчонок. Чуть отвернешься, а твоих личных вещей как не бывало. Поэтому подкопленные деньги я всегда держала ближе к телу и жила ожиданием лишь этого дня, когда мне удастся наконец вырваться на волю.

И вот я здесь. С парой тысяч в кармане посреди широкой улицы, утопающей в солнечном свете. И с надеждой, что, возможно, истории про то, как сирот заставляют годами ждать собственной квартиры, окажутся сказкой, и мне повезет хорошо устроиться. И возможно, даже хватит денег снять приличную хибару и найти хоть какую-то работу: я ж чертова швея теперь – с корочкой.

Возможно, я сумею оформить опеку над братом: что там нужно? Жилплощадь? Работа? Заключить брак с кем-нибудь? Ради единственного на всей Земле родного человека я готова на все. Даже на преступление.

Бесцельно плелась по улице и пинала попадающийся мусор. Потертый текстильный рюкзачок оттягивал плечи, но мне доставляло огромное наслаждение просто дышать свежим воздухом, разглядывать витрины и пялиться на городскую пыль под ногами.

«Никаких съемных квартир. Пока хватит и маленькой комнатки в общежитии. Главное – сэкономить денег и получить консультацию юриста. А когда смогу забрать брата, я сделаю все, чтобы мы больше ни в чем не нуждались».

Вздрогнула, услышав мерный шелест шин за спиной. Сгорбилась, боязливо вцепившись ногтями в лямки рюкзака, и ускорила шаг. Но звук никуда не делся.

Осторожно глянув через плечо, заметила большой черный автомобиль. Он крался следом почти бесшумно, точно гигантский аллигатор. Колеса, мягко перекатываясь, царапали асфальт и хрустели песком, а у меня внутри разливалось странное чувство: смесь страха и любопытства.

Я продолжила идти по тихой пригородной улочке, вытянувшись в напряженную струну, а черный монстр не отставал. Я замедляла шаг, и он тоже почти останавливался. Изощренная игра, похожая на кошки-мышки. Удивительно, но она рождала во мне бурю эмоций.

Это не могло быть правдой. Взрослый, опасный, не внушающий доверия мужчина, которого я встретила случайно две недели назад и не мечтала увидеть снова. Догадывалась, что это был он, надеялась, но не верила до конца.

И шла, прерывисто дыша и боясь обернуться: а вдруг тачку ведет кто-то другой? Может, маньяк? Но какая разница? Разве татуированный бугай не страшнее маньяка для молодой неопытной девчонки? С невыносимой жесткостью во взгляде и неутолимой похотью – именно таким я его и запомнила. Вот что влекло к этому мужчине почти нестерпимо.

Не выдержала.

Отошла в сторону, ступила на пешеходную дорожку. По-прежнему смотрела вперед, когда автомобиль поравнялся со мной. Он и не думал уезжать, не увеличил скорость. Медленно плыл рядом, как большой дорогой пароход. Как послушный пес. И тогда, можете ненавидеть меня, – маленькая девчонка чувствовала себя настоящей Золушкой.