Томные стоны и вздохи, доносившиеся с разных сторон, сильные руки Далилы, обнимавшие ее за плечи, голос чародейки, говоривший кому-то: «Не тыкайте своим достоинством в мое бедро!», член мужчины, который упирался ей в живот и время от времени оставлял на нем свое семя – все это заставляло грудь Клео вздыматься, а мысли – уступать место чувствам.

И все-таки принцесса смогла удержать свои инстинкты в узде и не окунуться в разврат, царивший вокруг. И она надеялась, что то же самое удалось и Трилу.

Через шесть дней после отплытия с острова корабль, перевозивший Клео и других рабов, пристал к побережью Джарахана, трюм открылся, и всех рабов вывели на сушу.

Кое-кто из пиратов отпустил в адрес рабов похабные шуточки (вроде того, что они тренируются удовлетворять своих хозяев), но капитан корабля цыкнул на них, и все смолкло. Затем главный из пиратов прошелся вдоль рабов и произнес, обращаясь к своим помощникам:

– Скоро приедут перекупщики! Надо привести их в порядок!

Пираты кивнули, один из них вышел вперед, щелкнул кнутом и скомандовал:

– А ну, быстро в море мыться!

Невольники развернулись кругом и вбежали в воду. Так как стоял уже конец октября, то она была прохладной, и рабы быстро смыли с себя оставшиеся после недельного путешествия в трюме следы и вновь выстроились на берегу.

Ждать пришлось около двух часов, а потом Клео заметила караван из нескольких повозок, часть из которых представляла собой клетки, поставленные на колеса. В качестве тягловой силы использовались верблюды, а еще с десяток этих горбатых животных несли на себе всадников.

Принцесса внимательно всмотрелась в восседающих на верблюдах мужчин. Все они были с ног до головы закутаны в белые или черные одеяния, оставлявшими открытыми только глаза. На ногах у всадников были сапоги, но в отличие от тех, что изготавливались на севере, эти были сшиты из кожи пустынного зайца. Говорят, в таких сапогах ноги совсем не потеют.

– Это все нам? – спросил один из двух мужчин, одетых в белое, спрыгивая со своего верблюда.

Следом за ним спешились и его спутники, и тут Клео поняла, что мужчины в белом – это купцы, а мужчины в черном – охранники каравана.

– Нет, – мотнул головой командир пиратов. – Мы ждем и наших налисийских друзей!

– Понятно! – кивнул купец и произнес. – Тогда показывай наших!

Пират обернулся и щелкнул пальцами. В ту же секунду надсмотрщики щелкнули кнутами, а рабы, без слов понявшие приказ, разбились на две группы: ту, что приобретут купцы из Налисии, и ту, что предназначена для джараханцев.

– Ну что, посмотрим на товар, мой друг? – повернулся первый купец ко второму.

– Давай! – кивнул тот.

Оба перекупщика подошли к рабам и принялись осматривать их, точь-в-точь как это делал властелин половины Пиратских островов. Правда, при этом они еще и читали приклеенные к телам невольников записки, после чего ожесточенно торговались с командиром пиратов.

Клео внимательно наблюдала за возникавшими каждый раз дискуссиями и заметила, что и охранники купцов, и пираты держат оружие наготове. Впрочем, до стычки дело не доходило: купцы накидывали к своему первоначальному предложению пол-дхармы или дхарму, командир пиратов скидывал столько же, и обе стороны, довольные друг другом, переходили к следующему рабу.

Потихоньку, полегоньку, очередь добралась и до Далилы с Клео. Первой взорам купцов предстала волшебница. Тот из них, что был выше ростом и говорил всегда первым, прочитал надпись на листке, приклеенном к груди чародейки:

– Колдунья! Хм! Колдунья? – повторил он и вопросительно посмотрел на пирата.

– Даже не сомневайтесь! – ответил тот, приложив руку к сердцу. – Вот ее магический жезл и руны, изъятые у нее! – он щелкнул пальцами, и в ту же секунду рядом с ним возник молоденький юноша-пират с подносом в руках.