Неделя пути по Ликии прошла вдоль редких деревень. Постепенно на путанице множества дорог стали появляться медленно ползущие кроглы – маленькие повозки приморских жителей, везущих разносортные товары в город-порт Ассау.

Портовый город встретил нас недружелюбно. Ассау управлялся сразу семью градоначальниками, и капитан Галс несколько часов тщетно договаривался с ними впустить в город столь крупный военный отряд. Вопрос разрешился мгновенно, как только посланник Визаля, следовавший по пятам за капитаном, раздал по увесистому мешочку золотых зейнонских монет каждому из жадных до благородного металла управителей.

Порядком измученные дорогой, мы почти час вливались в небольшой, стиснутый стенами коридор «ворот города» под прицелом арбалетных бойниц. Я знал, что такие меры предосторожности были характерны для всех городов Ликии – генейские кочевники нередко под видом торговых караванов проходили в морские порты и оплоты торговой Гильдии, грабя и убивая местных жителей, захватывая загруженные товарами корабли, которые не успевали удрать в море. Без крупных конных отрядов ликийцы никак не могли настичь дерзких разбойников в степи, равно как и давать генейцам сражения на суше, вне крепостей. Постоянное противостояние с Генеей вынудило ликийских царей вступить в Союз Восьми королевств, и бандитские набеги, отражаемые Кифией и сводными отрядами хогрусских рыцарей, почти прекратились. Однако степная угроза сохранялась.

С интересом я разглядывал здания нетипичной для моей страны конструкции. Городские особняки и кварталы бедноты представляли разительный контраст: одни – роскошные и изящные, рвущиеся ввысь с множеством пристроенных разноцветных башенок, другие – поменьше и поскромнее. Великолепные дворцы соседствовали с жалкими лачугами и бесчисленными торговыми лавками.

Больше всего меня поразила гигантская статуя морского бога Варгиса в пятьдесят двойных шагов высотой, установленная на входе в порт. Она поднималась выше любого виденного мной маяка. Изготовленная из непонятно как доставленных на побережье колоссальных глыб красного мрамора, статуя явно была создана не ликийцами. Местные легенды гласили, что это творение сгинувшей человекоподобной расы, вытесненной людьми в морские глубины, и те мстили теперь, вызывая шторма и заставляя морских чудищ нападать на моряков. Глупые суеверия, конечно, но жители Ликии приняли веру в это жестокое божество.

Мы с Гасаном едва шеи себе не посворачивали, задирая головы вверх и разглядывая увенчанную блестящей короной голову статуи. Наша колонна разбилась на небольшие группы по десять-пятнадцать человек, чтобы не загромождать и без того узкую улочку между стиснувшими её домами. По ней, кроме нас, марширующих легионеров, сновали торговцы с повозками, гружёнными пузатыми тюками.

Навстречу нам попадались монахи, чиновники, жрецы разных конфессий, а уж портовых полуобнаженных проституток стояло по три-четыре на углу каждого здания. Жрицы любви с особенным интересом разглядывали нас, уверенно чеканящих шаг пехотинцев. Кавалеристы спешились и вели лошадей следом – по городу было запрещено передвигаться верхом, хотя перевозки грузов это правило не касалось.

Мы с Гасаном переглянулись, заглядевшись на привлекательных девушек. Попытались было незаметно отстать от своего отряда, но строгий окрик Шейлы моментально пресёк нашу затею.

– Мы солдаты удачи или регулярная армия? – недовольно пробурчал Гасан, искоса разглядывая девушек, демонстрирующих свои прелести и зазывающих в глубину крытых двориков.

Я молчал, вновь погрузившись в свои мысли. Последние дни я старался гнать от себя размышления о стремительной череде событий, происшедших в моей жизни. Только сейчас я окончательно осознал, что бесповоротно сменил перспективную должность офицера-гвардейца на сомнительную профессию наёмника.