Мне всегда приходилось надеяться на людей вокруг себя. И я старалась избегать тех, кто обращал внимание на то, как я хожу. Когда в нашем доме появлялись незнакомцы, мама, чтобы сгладить неловкость, вспоминала историю моего рождения, а затем говорила о том, какая я умная. За ее словами стояло: «Ну да, она не может ходить, но хотя бы она психически здорова». В такие моменты я просто молчала или утыкалась в телевизор.

Телевизор стал моей школой и моим другом. Кроме телевизора, я проводила много времена со взрослыми, например с моими дядями, которые все жили неподалеку. Я никогда не играла с детскими игрушками. Иногда, когда приезжали родственники, они дарили мне кукол и мягкие игрушки, но я ставила их на полку, и на этом дело заканчивалось. Мустафа говорит, что я родилась с разумом взрослого человека. Когда я пыталась подружиться с ребятами моего возраста, это не приводило ни к чему хорошему. У моего старшего брата Шиара есть дочь Раван, она на полтора года младше меня, и она несколько раз приезжала к нам погостить со своей мамой. Я очень хотела стать ее другом и была согласна на все. Я играла с ней в самые скучные игры и даже позволяла использовать меня для упражнений в парикмахерском искусстве. Но как только в гости приходил кто-то, кто мог ходить, Раван сразу отодвигала меня на второй план. Однажды, когда мне было семь, а ей пять, я спросила, почему она не хочет играть со мной. «Потому что ты не можешь ходить», – ответила она. Порой мне казалось, что я лишняя в этом мире.

Алеппо, 2008–2010

Кроме фактов, мне еще нравятся даты. Например, я знаю, что 19 апреля 1770 года капитан Джеймс Кук открыл Австралию, а 4 сентября 1998 года была основана компания Google. Моя самая нелюбимая дата – 16 марта. Это – черный день в истории курдов. В 1988 году, в последние дни ирано-иракской войны, около двадцати истребителей Саддама, спикировав к самой земле, сбросили на курдов в городе Халабджа – он находится в Северном Ираке – бомбы со смертельной смесью слезоточивых и нервно-паралитических газов. Халабджа была захвачена иранцами, которые объединили усилия с местными курдами, и Саддам хотел наказать их за это. Мы зовем этот день Кровавой пятницей. Тысячи мужчин, женщин и детей были убиты – мы до сегодняшнего дня не знаем точных цифр, но, наверное, около пяти тысяч, – а те, кто остался жив, были обожжены и с трудом могли дышать. После этого младенцы часто рождались с отклонениями в развитии.

Каждый год 16 марта курдский телеканал пускает в эфир скорбные песни о Халабдже и показывает фильмы, которые вводят меня в тоску. Ужасное зрелище – видеть облака белого, черного и желтого дыма, высокими столбами поднимающегося над городом после бомбежки, видеть, как люди бегут с криками, таща за собой или неся на своих плечах детей, а вокруг – груды мертвых тел. После одного фильма, в котором люди говорили, что после газовой атаки пахнет сладкими яблоками, я больше не могу есть яблоки. Я ненавижу этот день, я хотела бы навсегда убрать его из календаря. Саддам был диктатором еще хуже Асада. Но почему-то западные страны поддерживали Саддама годами, даже давали ему оружие.

Иногда кажется, что все вокруг ненавидят курдов. Список наших трагедий бесконечен.

Обычно март – это одновременно и лучшее и худшее время в году для курдов, потому что в это время мы справляем Навруз, это наш общий с персами праздник, который символизирует начало весны. Считается, что именно в Навруз злой Зухак, поедающий мозги детей, был побежден кузнецом Кавой.

В последние дни перед Наврузом наша квартира всегда наполнялась божественными запахами еды. Айи и мои сестры делали долму, заворачивая в виноградные листья начинку из помидоров, цуккини, баклажанов и лука. А еще готовили картошку, начиненную фаршем со специями (кроме одной картофелины, которую мы всегда оставляли пустой – на удачу тому, кому она попадется).