Выходили из храма узким коридором, образованном взявшимися за руки охранниками. А вся площадь была запружена радостно приветствующими Императорскую чету горожанами. И через головы накрепко сцепивших руки охранников к ним тянулись сотни рук. И все перекрывал один всеобщий выдох:

– Посланница! Божественная Посланница!

Надежда не могла потом вспомнить что же именно заставило ее в тот момент протянуть свободную правую руку, чтоб на ходу легким скользящим движением касаться кончиками пальцев тянущихся к ней многочисленных рук. Уж лучше бы она этого не делала! До того реальным стало ощущение, что она попала в мощное поле энергоотсоса.

Каждый пытался получить от нее хоть капельку, частичку энергии. И вскоре Надежда почувствовала, что ей становится плохо и начинала уже подозревать, что до машины на краю площади она просто не дойдет. Но сразу опустить онемевшую, словно чужую руку, не смогла, боясь обмануть надежды сотен стремившихся к ней людей, и поэтому только крепче сжала локоть Алланта, на который опиралась. Он мельком взглянул на Божественную Супругу, но ничего не спросил.

До конца коридора ее сил все-таки не хватило, и Надежда запоздало поняла, что лучше все-таки опустить руку, чем упасть в обморок у всех на глазах. Но то, как именно она дошла до машины и села в нее, вспоминала с трудом. И сумела только прошептать еле слышно, уже теряя сознание:

– Аптечку…сти…муля…

А уж кто именно оказывал ей помощь не помнила.

Очнулась на коленях перепуганного Алланта и до самого дворца не пыталась даже приподняться, набираясь сил для бесконечно-продолжительного торжественного приема.

Все-таки, по-умному они сделали, оставив для себя на всякий случай джанерские аптечки. Хорошо бы она выглядела, не будь под рукой стимулятора – средства жестковатого, но надежно и быстро действующего.

И вот наконец вечер. Поздний, подозрительно тихий, и можно снять украшения и, встряхнув головой, распустить по плечам волосы, уставшие в сложной прическе.

Надежда отпустила Альгиду и ушла в спальню, где долго, не торопясь, расчесывала волосы. Аллант почему-то слишком медлил и все не появлялся со своей половины. Когда ждать надоело окончательно, Надежда осторожно выглянула из двери. Не нарваться бы в таком полуодетом виде на какого-нибудь позднего визитера или одного из телохранителей мужа. Нет, никого постороннего не было.

Аллант молча сидел в кресле, явно не собираясь вставать.

– Ваша Мудрость, ты что, сегодня вовсе ложится не собираешься? Все не можешь насладиться своим неповторимым величием? – с легкой ехидцей спросила Надежда.

Аллант обернулся с почти испуганным видом.

Видя, что с мужем не совсем все ладно, Надежда подошла и уселась на подлокотник, спросив совсем другим, озабоченно-участливым тоном:

– Что хоть случилось-то? Что с тобой в самом деле?

– Ты … Вы…. – Аллант смотрел почти испуганно, – Я и в мыслях не предполагал, что ты…Вы…

– Ну, все, приехали! – раздраженно крутнула головой Надежда, – и этого замкнуло! Аллант, ты что в самом деле! Что, теперь весь дворец так и будет передо мной ползать на коленях? Сейчас только с Альгидой и телохранителями разбиралась, а теперь и ты туда же! Что мне теперь… Я-то здесь при чем? Ну, я, естественно, понимаю, что у вас у всех сегодня полный сдвиг на религиозной почве, но разве Я виновата, в том, что мне теперь отказывают даже в нормальном общении?! Что ты предпочитаешь спать в кресле, а не в нашей спальне?

– Но, Божественная Посланница, ведь я же не могу относиться к Вам так, как раньше, когда я ничего еще не знал… И я… – договорить ему не удалось.

Надежда в ярости вскочила, и в этот момент вошел один из телохранителей Алланта с набором для вина на подносе.