– Ладно. Главное, что завтра я высплюсь. Остальное – дело техники.

– Ага, техники. Дело меня! И тебя, чего уж там.

Миша допил бутылку холодного пива, блаженно улыбнулся и сказал:

– Посуду моешь ты.

– Ой, можно подумать, я не знала! – Саша закатила глаза. – Иди уже отсюда.

Миша всегда заботился о ней, но и она старалась не отставать. Иногда ей казалось, что они ведут себя как семейная пара, которая много лет прожила в любви и согласии. Эта мысль вызывала в душе отзвук тоски и радости, но никогда не задерживалась надолго. После разрыва с Виком она и представить себе не могла, что когда-нибудь выйдет замуж.

***

Степан Ефремович назначил встречу в модной кофейне в центре города. Едва оказавшись внутри, Саша увидела его сидящим за столиком с чашечкой эспрессо в руке. Зачёсанные назад седые волосы, пронзительный взгляд голубых глаз, шёлковый шарф и строгий пиджак делали его похожим на Энтони Хопкинса. Саша почти расстроилась – она надеялась встретить выжившего из ума старика, а не мудреца.

– Добрый день, Степан Ефремович. Я Александра Иванова. – Пожав сухую руку, Саша присела за столик напротив. – А это мой друг и коллега Михаил Шишкин.

Лиходеев не кивнул и не улыбнулся. Ответил на рукопожатие и пристально посмотрел ей в глаза.

– Очень рад повстречать вас, Александра Петровна. Вы так похожи на отца.

– Расскажите, пожалуйста, как вы познакомились.

– Мы преподавали на одном факультете, и между нами не было больше ничего общего. Ваш отец, на десять лет меня старше, был горячим, увлечённым наукой и жизнью романтиком, а я – зелёным, не знавшим жизни скептиком, занудой и человеконенавистником. – Лиходеев изящно усмехнулся. С такой харизмой из него действительно бы вышел хороший актёр. – Но нас объединил интерес к Тунгусскому метеориту и эта экспедиция, которая закончилась совсем не так, как мы могли себе представить.

Тайга, знаете ли, ошелушивает всё напускное и ненастоящее, позволяет увидеть, каков человек на самом деле, и я благодарен судьбе, как бы пафосно это ни звучало, за то, что мне удалось провести там, в компании стольких достойных людей, а в особенности вашего отца, трудные, но прекрасные месяцы. Конечно, мы были молоды. Вы решите, что я на старости лет впал в ностальгию и сентиментальность, но ошибётесь. В тайге нет никакой романтики. Холод, жара, комары, медведи, голод, травмы, усталость, смерть… Если внутри пусто, ты сбежишь оттуда на следующий же день.

Я могу долго об этом говорить, но вы ведь не за этим приехали? Спрашивайте. Вы же журналист.

– Я прочитала ваши письма к отцу. Извините. Они остались после его смерти среди документов и фотографий. И, конечно, меня заинтересовали некоторые моменты, о которых вы писали. Дело в том, что отец всегда хотел узнать что-нибудь о своей матери. Кем она была, почему бросила его. И именно эту тему вы обсуждали в письмах…

– О, именно это и случилось там. Кое-что, связанное с его матерью. И не только.

– Расскажете?

– Разумеется. Только закажу ещё чашечку кофе. И вы присоединяйтесь, молодые люди. Здесь подают лучший кофе во всём Красноярске.

– Вы не будете возражать? – спросила Саша, когда Миша достал камеру.

Степан Ефремович улыбнулся, кивнул и чуть развернулся к окну, чтобы на лицо лучше падал свет. Хоть сейчас на сцену.

– Я большой любитель фотографии, – объяснил он, заметив Сашино удивление. – А между фото и видео не такая уж большая разница. Что ж, скажите, как будете готовы.

Через несколько секунд Миша поднял большой палец, и Лиходеев, глядя на Сашу, заговорил.

– Я был совсем молодым, когда мы поехали туда. Двадцать два года, только закончил институт, только начал работать на кафедре. А Петя опытный преподаватель, кандидат наук. Всё вышло случайно. Как-то раз мы гоняли чаи в деканате, и кто-то сказал, что в зону падения Тунгусского метеорита собираются знакомые ребята из Томска. Слово за слово, все тоже засобирались. Но в конце концов из всех, кто болтал языками, поехали только мы с Петей. Он, можно сказать, взял меня под крыло, чем я жутко гордился.