– Дым, – хором произнесли Карабин и Марков.

– Да, – кивнула Бобриха. – С моей сестрицей мы договорились: пожар в лесу – знак большой беды. И я переживаю, что лекарства могли затеряться. А может, и что хуже.

– Ночью мы с Сенькой двинули туда…

– …и попали во вьюгу, – покачал головой Марков, перебив Карабина.

– Да, моя вина, – Бобриха посмотрела в окно, на улицу, где стояла на удивление спокойная ночь. – Вьюга, конечно, не вовремя началась. Сенька-то плох, да, Юль?

– Очень, – вздохнула Юлька, позабыв про былую веру в выздоровление юноши. – Без лекарств он долго не протянет.

– Его смерть мы не забудем, но что делать? – Бобриха наскоро перекрестилась. – Те снадобья допотрясные могут спасти Студеные, если мы их найдем и вернем себе.

– Мы хотели тебя дождаться, Мишань. Но один хрен знает, когда бы ты вернулся. В общем, пошли одни, но до Ленинского не добрались. А че там случилось, хрен знает.

– Я чую – беда. Но Студеным мы еще можем помочь, – Бобриха оглядела хозяев глазами, полными решимости. – Я хочу, чтобы ты с Карабином и Ильичом сегодня же дошел до Ленинского. Найдете тайник – мы с сестрой обозначили места возле Речного и Ленинского на всякий случай. Я объясню, как туда попасть. Я уверена, что лекарства там. И узнайте, почему зажигали огонь.

– А если лекарств не найдем? – спросил Марков, постукивая по столу.

– Найдете. А коли нет – расшибитесь в кровь, но достаньте их. А потом донесите в сохранности до Шахт! – Бобриха в своей манере ударила по столу. – В этом тухлом городе моя племяшка… Я боюсь, что и с Хоруспочкой могла приключиться беда… Помоги ей. Иначе… Иначе Студеные обречены. Я говорю это не как сварливая баба, жадная до денег, какой ты меня считаешь.

Марков облокотился на стул, выслушав то, что поведала Бобриха. Он уставился на середину стола, будто ища там ответы на свои вопросы.

Чертова ночь. Может, я сплю? Почему этот кошмар никак не может кончиться и длится целую жизнь? И какого хрена тут забыл Учитель? Он шел к Чистополю, в этот свой РАЙ. Тьфу!

Он посмотрел на испуганную Юльку, которая вообще не понимала, что происходит. Охотник не мог поверить, что жизнь затеяла опасную игру, в которой неясно какую роль играл Марков. Какую подлость подкинет случай теперь? Учитель был в Речном, Митрич – чертов безумец, Хмурый – это средоточие зла, Шахты – рассадник заразы, а Речное – последний оплот добра и прозрения в ужасном мраке студеного хаоса. И что он, беглец и обманщик, обещал своей уже бывшей жене?

Я обязательно вернусь к свету.

— Ну так что, старик? – усмехнулся Карабин, видя, как призадумался Марков.

Ответ не заставил себя долго ждать:

– Я согласен. Когда выдвигаемся?

Ночь, как обычно, выдалась морозной. Тьма сгустилась над Студеными землями, обернув Хмурый мрачной непроницаемой вуалью. Плотный еловый лес, слабо пропускающий солнечный свет, превратился в непроглядный лабиринт, из которого, казалось, не найти выхода. В такую погоду лишь отчаянный смельчак заставит себя вылезти из теплой постели и с головой нырнуть в убийственный ночной холод. Людям, что умудрились выжить после Потрясения, очень повезло – ибо суровый рок свихнувшейся природы сбавлял накал, разрешая жалкому народцу поиграть в подобие жизни. Жаль, но глупые не подозревали, что фальшивое бытие, обволакивающие их беспомощные тела, – лишь убогий спектакль заскучавшего кукловода. Марионетки, которые кружились по круглой сцене, были настолько наивны, что не замечали ниток на своих конечностях, и продолжали верить в истинность мироздания. Их глаза не видели ничего, кроме иступляющей Пустоты, ибо как объяснить слепую веру в несчастное сегодня? Да, декорации, развернувшиеся перед куклами, выглядели потасканно и не вызывали радостных эмоций, но двуногие твари, коим посчастливилось овладеть жалким подобием разума, будто смотрели на них сквозь волшебную пелену. Люди пытались вообразить свободу воли, а не тряпичную тюрьму для крошечного народца. Так могло продолжаться бесконечно долго, однако в эту ночь настроение кукловода будто переменилось. Подул свежий ветер, и хозяин марионеток решил переиграть обыденные сцены – переодел знакомых кукол в новые наряды и выставил их прочь из пыльных изб, прямо на лютый ночной мороз; к радости марионеток, вьюга не свирепствовала. Конечно, такое отступление казалось незначительным, но зрители не знали, к чему приведет изменение заезженной истории. Была ли в этом какая-то цель, кроме личной? Похоже, даже кукольник не знал. Его закостеневшие руки, что дергают за ниточки, ожили после долгого сна, им хотелось яркого действа. Кукловоду хорошо, и тряпичные актеры счастливы размять безвольные конечности. Никто не думал о последствиях, но финал обещал быть красочным.