– Что ты все смотришь на меня? Есть будешь? – спросила Юля, перебирая посуду, оставленную в печи.

Черт. Забыл убрать. А осколки… Не пропустил ли я какой-нибудь мелкий на полу?

— Нет, – покачал головой Марков. – Я затоплю печь. Ложись спать.

– Не хочу, – промолвила Юля, не поднимая взгляда.

Она пошла к погребу, достала из подпола овощи и принялась резать подмерзшие стебельки. Затупившийся нож громко пересекал увядшие волокна, а хрустящие звуки раздражали Маркова сильнее, чем состояние жены, которая походила на привидение.

– Не надо ничего. Я же сказал, не хочу есть, – Марков мечтал выхватить нож из напряженных рук жены и вышвырнуть его прочь на улицу.

Но Юля, погрузившись в себя, продолжала кромсать пожухлую зелень. Нелепые телодвижения не стесняли супругу, что увлеклась неумолимым потоком раздумий. Она устремила пустой взор куда-то на стол, и Марков ощущал, как тяжело крутятся черствые мысли в голове у супруги. О чем думала Юлия Прокопьевна? Может, она хотела простить Маркова? Или, возможно, предвкушала момент долгожданного расставания, когда наконец сумеет выдворить его за порог и громко захлопнуть перед его носом дверь? Охотник с удовольствием разделил бы личные муки жены, однако его терзало внезапное наваждение, что неуклонно вторило:

Завтра ты умрешь. Точно умрешь. Живого места не останется. Ты прознаешь такую боль, что даже отморозки открестятся от тебя.

— Я затоплю печь, – сказал Марков, сотрясая голосом натянутый струной мозг.

– Ага, – проговорила Юля, собирая разбросанные по столешнице остатки зелени.

Он заложил в печь дрова, заготовленные, к слову, покойным лесорубом пару недель назад, и зажег огонь. Молодое пламя весело затрещало – оно будто было не в курсе кончины Митрича и тараторило вслух радостные новости. Марков подул на пламя, дабы разгорелось уверенней, и закрыл дверцу печи. Он сел на кровать, оперся на руки и тупо уставился на Юльку, что закинула горшок внутрь печи.

Опять белка…

Мясо зашипело в горшке, и дом быстро наполнился запахом залежалого прогорклого блюда. Но Марков носа не воротил, и, глотая слюну, уселся за стол в ожидании пресного ужина. Несмотря на отказ, есть хотелось сильно, и даже до тошноты надоевшая белка в голодных глазах казалась императорским кушаньем. Как только нагретая еда вышла из печи и оказалась на столе, Марков без промедлений накинулся на бельчатину. Юля не успела сесть, как с мясом было покончено. К злосчастным овощам охотник не притронулся, а Юлька, чувствуя презрение мужа к странной нарезке, хотела что-то сказать, но вдруг раздались громкие глухие удары. От неожиданности она подскочила на месте.

– Это… Это кто-то стучит? – испуганно спросила жена.

Марков встал с недовольным лицом и пошел к выходу. Юля прекрасно понимала, кто стоял на пороге дома, но до последнего боялась открыться пугающей истине. Охотник без вопросов мигом распахнул дверь, впустив в семейное гнездышко незваных гостей да ледяной воздух.

– Здравствуй, душенька моя! – послышался знакомый хрипловатый голос, что не спутал бы с другим ни один житель Речного.

На пороге стояла сама Бобриха, а рядом с ней переминался подмерзший Карабин. Фекла Ивановна без приглашения переступила обувь у двери и, не разуваясь, прошла в центр комнаты. Карабин, не церемонясь, последовал примеру госпожи. С трудом добытое тепло Бобриху не волновало – еще бы, ведь денежки от дров миновали ее карманы, и распахнутую настежь дверь она оставила на откуп Маркову. Глава Речного всегда выглядела странно, но сейчас решила себя превзойти по всем фронтам. Женщина была крупной и невысокого роста с широкими покатыми плечами, короткими и пухлыми руками, что вечно лежали скрещенными на груди, будто Бобриха не переставая молилась богам. Лицо Ивановны покрывала россыпь морщин, которые были небрежно замаскированы толстым слоем муки. Щеки неимоверно горели красным цветом свеклы. Седые волосы женщина всегда неаккуратно собирала в пучок. Для визита к семейной паре Бобриха зачем-то надела тяжелую шубу из медведя, которую в свое время Марков продал за бесценок, лишь бы усмирить тетку и снизить торговый оброк на ярмарках. Карабин тоже вырядился необычно, но практично: напялил на себя короткую дубленку и плотные штаны от ватника, на ногах валенки. На спине у караульного висел Зверобой, готовый к битве при любой возможности. Никто не знал, откуда у начальника караула глухой деревни столь необычное оружие – винтовка с рычажным механизмом перезарядки. Сторожа поговаривали, что Карабин достал оружие в Яро-крае, полном диковин, но Марков чувствовал, что усатый ее где-то выменял, либо стащил втихаря у бухого обозчика по молодости.