Но, как говорится, были и другие точки зрения. Не только люди старшего поколения, но и молодые были крайне недовольны существующим порядком дел, зная, что такие проекты не делаются быстро, не принимаются впопыхах, без должных знаний и продумывания последствий, что скороспелость мыслей и идей Горбачёва к хорошему не приведёт. Они говорили даже о том, что советские люди – это особый многонациональный мир со своей собственной логикой развития, культурой, системой морально-нравственных ценностей, и что нельзя вот так в один «присест» всё ломать и крушить, более того – внедрять в жизнь новые, никому не понятные «хозяйственные» механизмы. Не лучше ли было сначала провести перестройку в самом ЦК, где разложение верхов привело к тому, что крупные партийные руководители погрязли в коррупции, взятках, приписках, потеряли всякую порядочность и нравственную чистоту? Затем накормить людей, одеть их, обуть, а уж затем браться за преобразование страны. В это время появилась даже такая песня:

Песня, как говорится, песней, но из неё слов не выкинешь. К сожалению, власть слышала в это время только себя.

На фоне начатых Горбачёвым реформ многих начал волновать тот факт, что страну, как и предыдущие два года, продолжали по-прежнему лихорадить множественные митинги, аварии и катастрофы, не только нарушая стабильность, но и разрушая экономическую и демографическую целостность государства.

Каждый день в разных концах страны погибали сотни людей, но это мало кого волновало. Страна продолжала гудеть как улей, и конца этому было не видно. Все сосредоточились на общественно-политическом процессе, обозначенном Горбачёвым ещё в марте 1986 года на XXVII съезде КПСС, где был выбран курс на «совершенствование социализма», на его словах, сказанных в мае этого же года во время встречи с партактивом Ленинградского горкома КПСС: «Видимо, товарищи, всем нам надо перестраиваться, всем!» С того самого момента эти его слова стали для всех советских людей своеобразным лозунгом новой эпохи, хотя мало кто понимал, что же было заложено в этих «таинственных» словах, да и не хотел народ этого понимать, поскольку все устали за многие десятилетия от прежнего полуголодного существования, всем хотелось нормальной человеческой жизни: трудиться, радоваться жизни, растить детей – одним словом, горячо любить свою родину, и ради этого они готовы были слушать хоть чёрта, хоть дьявола. Более того, они готовы были идти маршем в любую неизвестность, лишь бы избавиться от «тяжёлого груза», что калечил и убивал народ на протяжении многих десятилетий. На большее никто не рассчитывал. К тому же, как считали люди, избавиться от предрассудков не так-то и сложно. Достаточно только захотеть – и всего можно добиться. Главное в этом деле – отсечь всё лишнее и ненужное, оставив лишь то, что могло бы удовлетворять и давать наслаждение. В словах Горбачёва народ не только услышал роскошь разномыслия, но и почувствовал некое просветление, то, о чём он даже и не мечтал. Модные слова «ускорение», «перестройка» всем пришлись по душе. Не обладая действительными знаниями и способностью к анализу экономической и политической ситуации в стране, отказываясь понять, во что всё это может вылиться, народ смело подхватил новую идею. И не просто подхватил: чувствуя свободу, всем захотелось вдруг парить и летать, как Икару на крыльях, сделанных из перьев и скреплённых воском строителем и художником Дедалом. Он надеялся решить свою жизненную проблему попыткой вырваться на свободу, улететь от трудностей, но Солнце растопило воск на крыльях у слишком высоко поднявшегося в небо юноши, и он упал, разбившись о землю.