Оставшуюся неделю отпуска провела продуктивно, если в качестве продуктов можно принять разводы. Разошлись мы с Шольцем тихо и мирно. Делить нам было нечего, несовершеннолетних детей у нас не было, квадратных непосильным трудом нажитых метров тоже не имели. Наш развод был заурядным, бюрократическим процессом. Раз подпись, двас подпись, шлеп-шлеп печать, и все...
- Людмила, - окликнул меня Шольц, когда я, выйдя из кабинета, рванула к выходу. Оглянулась.
- Что?
Вероятно, я гаркнула своим "что" на весь коридор. По моему, даже факс в соседнем кабинете перестал работать. Шольц, похоже, тоже сломался. Так и стоял, смотря на меня. Его немного накренившийся вправо нос придавал ему какое-то жалобное выражение лица. 
Так и не дождавшись ответа, я ушла.   
Света знала о нашем разводе с отцом. Ее звонок застал меня в парке.  Хотелось тишины, свежего воздуха и какого-то жизненного стимула. Надоело быть маятником, меня раскачивало то влево, то вправо. Эмоциональная нестабильность доканывала. Так не далеко и до депрессии докачаться.
- Мам, привет.
Света прибежала, плюхнулась рядом на скамейку, сунула мне в руки стаканчик кофе и букетик цветов.
- Для поддержания боевого духа, - сказала она, пока я осматривала дары. - Как дела?
- Нормально,- ответила я, вздыхая. 
- Ага, я и вижу. У нас на работе тоже все нормально, только все одежду под фон стен носят, чтобы слиться с окружающей средой, когда Александр Дмитриевич мимо проходит.
Что-то царапнуло мой слуховой аппарат. Первое - это упоминание о работе. Второе - упоминание небезызвестного лица. 
- Какая еще работа?
- Мама, ну ты даешь. Я же тебе рассказывала, что Александр Дмитриевич меня устроил на работу курьером на пол ставки. Зарплата хорошая и график. Учебе не мешает.
Видимо, я вообще выпала в последние две недели из жизни. 
- А что с Александром Дмитриевичем там говоришь?...
Света потянулась, пошвыркала кофе из своего стаканчика. Вот уж любительница паузу держать. 
- Света!
- Да, что - что. Ходит злой как черт. Вот, говорят, в экстрим ударился. С парашютом прыгал. Видимо, не очень-то ему понравилось. По моему, он еще злее стал.
Каждое слово патокой растекалось по израненным нервам. Видимо, я не очень хороший человек. От новости, что Самородову плохо, мне захотелось танцевать.
Свобода, свобода, перейди на Федота...
 

14. Залет

На работу как на праздник. Да, это про меня. С самого раннего утра на ногах. Прическа, макияж, новенький костюмчик - все при мне. Даже декольте. Хотя его я прикрыла крупной бижутерией, оставив место для фантазии. Так что, если Самородов уже передумал и решил меня из отпуска в последующее увольнение отправить, что ж, буду тыкать в свое резюме.
Эта картина придала мне веселого заряда. Да, все будет хорошо. Я сейчас вся такая королева, заявлюсь, скажу: "Здрасьте, Вам, Александр Дмитриевич". А он : "Здоровенько и Вам, Людмила Константиновна". И все, хэппимандэй. А завтра наступит хэппитьюздей и так далее по списку. 
Да, вот вроде бы взрослая баба, а в сказки верю до сих пор.
Так получилось, что на работу я прискакала с десятиминутным опозданием. И дернул же меня черт до отдела кадров прогуляться. Поэтому в свой кабинет я вплыла лишь через тридцать минут.
В отделе стояла гробовая тишина, у всех сотрудников дым из ушей валил - из правого дебетный, из левого кредитный. Меня удостоили вялыми приветствиями. Ладно, не столь грандиозно, как я ожидала. Наверное, во всем виноват понедельник.
Как оказалось, истинный виновник общего упаднического настроения восседал у меня в кабинете. Вот уже тридцать семь минут и сорок две секунды, о чем меня поставили в известность.