– Заходи, разговор есть, – безразличным холодным тоном произнес он, придержав дверь.

Вошла, села на постель и посмотрела на Доминика. Он вошел следом, закрыл дверь и развернулся, сложив руки на груди.

– Что это было? – после недолгого молчания спросил он.

– Я соврала, – смотрела прямо в его глаза, – мне стыдно, но так получилось.

– У нас так не делается, Саша, на факультете не остаются те, кто не уважает своих соседей и не ценит доброго отношения, – отчитывал он меня, как маленькую. – То, что ты соврала, для меня очевидно, меня интересуют причины.

– Это не важно, – горько улыбнулась, – у вас здесь здорово, но я, наверное, переведусь.

– Почему?

– Да какая разница, Дом? У вас такие, как я, не остаются, вот я и не останусь. Никому от этого хуже не будет.

– Что произошло, Саша? Мне казалось, все было в порядке до встречи с Лексом. Знаешь, я не дурак. Ты сбежала тогда, на лестнице, потом отмалчивалась, когда все собрались, и косилась на него, а в конце концов наврала, что ты не из того же города, что и он. Вы знакомы? – кивнула и опустила взгляд. Вот уж чего не хотела, так это рассказывать все малознакомому человеку. – Ты его почему-то боишься, это очевидно, думаю, и он это заметил. Но он тебя не узнал. Что между вами произошло?

– Я не хочу об этом говорить, – поморщилась.

– Хорошо, – безразлично пожал он плечами, – я спрошу у Лекса. Думаю, он поделится. У нас тут, если ты не заметила, доверительная обстановка.

– Стой, – соскочила с кровати, – не говори ему ничего, пожалуйста.

– Либо ты мне расскажешь все, и я попытаюсь помочь, либо он, но от меня хорошего отношения больше ждать не придется.

– Я сама, – набрала полную грудь воздуха, – садись, – махнула на соседнюю кровать.

Долго смотрела на парня. Признаваться в своей слабости, снова окунаться в воспоминания, это так тяжело. Но я смогла это пережить, смогла сохранить себя и не возненавидеть весь мир. Только страх перед Лексом все-таки не сумела перебороть. Смешно, мне двадцать один год, а я боюсь мальчишку двенадцати лет. Мальчишку из прошлого. Отвернулась к окну и решила рассказать всю правду. Рано или поздно она все равно станет известна.

*ФСИН – федеральная служба исполнения наказаний

– Мне было девять, когда в наш дом заселилась семья Лекса. Я была маленького роста, круглая, толстая, неуклюжая, к тому же кудрявая, как баран. Вон, – кивнула в сторону фотографии, – можешь оценить масштаб трагедии. Это фото сделано спустя тройку лет, но мало что тогда изменилось.

Доминик подошел к столу и взял фотографию. Он долго смотрел на изображение, а потом повернулся.

– Это ты? – его брови взлетели вверх. Кивнула. – Да уж, понимаю, почему он тебя не узнал. Ты совсем не похожа на себя.

– Многолетняя работа, – хмыкнула, – вот таким ребенком я была. К тому же наивная, не знающая человеческой жестокости. Особенно детской жестокости. В младших классах, конечно, подшучивали, но не постоянно. А потом появился Лекс, который очень быстро влился в одну из компаний сверстников. Он жил в соседнем подъезде. Естественно, мы часто встречались на улице, да и познакомились быстро. Мне он казался жутко взрослым и красивым. Особенно глаза и улыбка. В общем, влюбилась я в смуглого мальчишку из соседнего подъезда. Классика, – горько улыбнулась, – около года всюду таскалась за ним, но о своих чувствах не говорила. Стеснялась. И лучше бы вообще ничего не говорила. Они постоянно пытались отвязаться от меня. Я ведь на три года младше, им со мной не интересно, само собой, но тогда мне море было по колено. Я хотела быть рядом с объектом своего обожания. И вот, спустя почти год, решилась признаться. И призналась. Попросила отойти от друзей и сказала, что люблю его. Он сначала удивился, его губы дрогнули и разъехались в улыбке. А потом запрокинул голову и рассмеялся. Громко, звонко. И этот звон я помню до сих пор, как и его слова.