Вскоре с пейзажей и натюрмортов я решила перейти к живой натуре. С этой целью я с утра отправлялась в ближайший сквер, наблюдала за тем, как дети играют в песочнице, и делала эскизы. Несмотря на холодное время года, я работала до тех пор, пока на город не начинали опускаться сумерки, и продолжала работу над картинами дома.

Первый апрельский день выдался погожим и ясным. Я радовалась теплым солнечным лучам, рисовать было лень, и я с удовольствием наблюдала за девчушкой лет четырех с темными, чуть раскосыми глазами. Легкая, живая, стремительная, она носилась по небольшому скверу сломя голову. Бабушке, тучной женщине лет шестидесяти, с трудом передвигавшей ноги, было нелегко за ней угнаться.

– Настенька, пожалуйста, не убегай! Возвращайся назад! Ты меня слышишь? – то и дело звала она внучку.

Я следила за девчушкой глазами, чтобы в случае надобности кинуться ей на помощь. Настенька так и норовила выбраться за пределы скверика, а там сразу начиналась оживленная трасса. Кто-то выпустил воздушного змея, девчушка радостно захлопала в ладоши и, не спуская с него восторженного взгляда, побежала за ним. Через пару минут она споткнулась на ровном месте и растянулась на зеленой травке во весь свой маленький рост. По скверу сразу разнесся громкий детский плач. Бабушка находилась далеко, и я, отбросив кисть, кинулась к Насте. Девочка хныкала, смешно размазывая по нежному личику слезы размером в горошину, а я, как могла, утешала ее. Встряхивая пыль с перепачканного платьица и завязывая шнурок на ее ботиночке, я вдруг краем глаза заметила, как возле шестисотого «Мерседеса», припаркованного у обочины дороги, остановился мужчина в вязаной шапочке и серой куртке с высоким воротом. Опустившись на корточки, он тоже занялся развязавшимся шнурком на кроссовке. Ничего необычного в этом не было, но что-то привлекло мое внимание. Стараясь остаться незамеченной, я продолжала наблюдать за ним и заметила, как он расстегнул куртку, извлек из-за пазухи какой-то плоский предмет и, зыркнув глазами по сторонам, молниеносным движением прикрепил его к днищу автомобиля. Еще раз осмотревшись, он приподнялся и, заметно прихрамывая, пошел прочь. Я проводила его глазами. Молодой человек перешел на другую сторону улицы, сел в поджидавший его автомобиль и укатил прочь. Машина была неприметная – старая модель «Жигулей» белого цвета с заляпанными грязью номерами.

– Тетя! Тетенька! – услышала я детский голосок и не сразу сообразила, что обращаются ко мне.

Я совсем забыла о девочке, которая, перестав плакать, протягивала мне сдувшийся воздушный шарик ярко-красного цвета. Возиться с малышкой неожиданно расхотелось: слишком заинтересовал меня предмет, установленный под днище «Мерседеса». К счастью, подоспела бабушка, подозрительно оглядела меня с головы до ног и забрала у меня шарик. Пожилая женщина хмурилась, ей явно не понравилось то, что она увидела, – я имею в виду мою внешность. Неудивительно, если учесть, что в прохладное апрельское утро я нацепила солнцезащитные очки, закрывающие пол-лица. Схватив внучку за руку, старушка поволокла ее подальше от подозрительной девицы.

Я не торопилась возвращаться к мольберту и стояла, не отводя взгляда от «Мерседеса», мирно стоящего на прежнем месте. Мне показалось или нет, что под днище автомобиля установили взрывное устройство? Впрочем, остановила я себя, какое мне до этого дело? Я не собиралась влезать ни в чьи разборки. Или собиралась? Я вернулась к работе, сделала несколько мазков, не очень удачных, и поняла, что не могу дальше работать. Я снова обратила внимание на «Мерседес». Теперь возле него маячила высокая широкоплечая фигура мужчины в темно-синем костюме. Сейчас он сядет в машину, включит зажигание, и автомобиль вместе с водителем поднимется в воздух и громыхнет обратно вниз. Но мужчина не торопился садиться, он прогуливался взад и вперед, зорко озираясь по сторонам. «Где же ты, милый, раньше был, когда какой-то тип копался возле твоей машины?» – подумала я и тяжело вздохнула. Скорее всего, это водитель, ожидающий своего хозяина, который должен выйти из здания напротив. Четырехэтажное здание из пластика, железа и стекла как-то не вязалось по архитектурному облику с соседствующими зданиями, построенными в конце девятнадцатого века. Из него выходили люди, но никто не приближался к шестисотому «Мерседесу».