– Ты мог хотя бы постараться, чтобы жертв было меньше, – не унималась я.

– Не получилось бы.

– Я тебе не верю. Впрочем, не имеет никакого значения, обычный ты убийца или убийца на службе у государства. В любом случае ты преступник и должен ответить за то, что натворил.

– Не забывай, я пощадил тебя. А ты…

Я оборвала его на полуслове:

– Ты пощадил меня, чтобы поразвлечься со мной, а потом… потом убить.

Разговор затягивался. Я понимала, что нельзя много говорить, надо действовать. Не убьешь ты – убьют тебя. Только Марк прав: убивать не так легко, как кажется. Даже если перед тобой убийца и, пристрелив его, ты окажешь услугу человечеству, избавив мир еще от одного подонка. К тому же Марк куда сильнее и опаснее меня. Он не даст пристрелить себя как собаку, что-нибудь да придумает. К примеру, набросится на меня и отнимет пистолет. Значит, надо стрелять. Сейчас или никогда. Но странное дело: убивать его мне не хотелось. Я знала, что он убийца и должен ответить за свои черные дела. Я должна была чувствовать к нему ненависть, но ненависти не было. Почему? Потому что ночью мы были близки? Или со мной что-то не так? Я взглянула в его глаза и чуть не утонула в их мраке. Я знала, что никогда не забуду этих страшных глаз, они будут сниться мне в кошмарах, преследовать темными одинокими ночами… Я встряхнула головой, отгоняя от себя наваждение. Ну что ж, надо решаться. Или он меня, или я – его.

Где-то внизу стали приближаться звуки колес едущего трамвая. Я стояла, внимательно прислушиваясь к знакомым звукам. Вот трамвай загромыхал под самыми окнами. Я несколько сместила пистолет и, почти не целясь, выстрелила один раз, второй. Звук выстрелов совпал с грохотом, раздававшимся с улицы.

Убивать Марка я не стала, но на время вывела из строя. Он еще долго не сможет ходить, если только раны не заживают на нем как на собаке.

– Сука! – прохрипел он. – Жаль, что я не убил тебя сразу.

– Профессионалы таких ошибок не совершают. А ты считаешь себя профессионалом, – пожала я плечами.

– Я тебя найду. Я тебя из-под земли достану, сука! – прорычал он, но тут же сцепил зубы от боли.

Обе его колена были прострелены.

– Давай договоримся, – отрывисто проговорила я, не выпуская из рук пистолета и оставаясь на безопасном от него расстоянии. Если он кинется на меня, я успею пристрелить его. – Я ухожу. Забудь обо мне. А ты выпутаешься. Каким образом – думай сам. Уверена, фантазии у тебя хватит. Впрочем, могу подсказать: заявишь, что видел меня в первый раз, снял на одну ночь где-то в подворотне. Кто стрелял в тебя – не знаешь. Какой-то придурок влез в окно, начал угрожать, требовал деньги. Возможно, сутенер. Денег у тебя не оказалось, и разгневанный мужчина выпустил в тебя две пули. Куда подевались эти двое, ты не знаешь. Ну и конечно, ты не станешь сообщать полиции и моему мужу, что я жива.

– А что взамен? Что получу я? – прохрипел он.

– Я не отправлюсь в полицию и не стану сообщать о том, что мужчина с простреленными ногами в номере гостиницы – профессиональный убийца, благодаря которому вчера взлетел в воздух автобус с пятью десятками пассажиров.

– Тебе не кажется, что ты получишь больше, чем я?

– Разве? Не забывай, что я оставила тебя в живых, а могла бы запросто убить.

– Может, ты и убила меня. Ты оставляешь меня одного, истекающего кровью.

– Не бойся, вся не вытечет.

Если бы взгляд мог убивать, то я уже была бы мертва: столько ненависти и злобы было в его потемневших от боли глазах.

Мне следовало торопиться. Я быстро натянула джинсы и футболку, заскочила в ванную, взяла пару полотенец, вернулась в комнату и кинула их Марку.