Судорожно пробиваясь мимо зевак, которые вышли из своих покоев поглазеть на затянувшееся тучами небо и растрёпанные ветром деревья, она неслась с такой скоростью, что ей позавидовали бы олимпийские бегуны, хотя она этого даже не замечала. Миновав нескончаемый лабиринт коридоров и лестниц, она приближалась к палате, где она оставила сына.

На улице заморосил мелкий дождь, и было довольно пасмурно. Во дворе взвизгнули тормоза, едва не сбив врача, бегущего в корпус спрятаться от дождя. Ловко отпрыгнув в сторону, врач скрылся за дверью роддома.

Когда Виктория влетела уже на свой этаж, её за плечи остановил как раз тот, спешивший на дежурство врач. Она обернулась и попыталась вырваться из его цепких лап. Смахнув ударом руки медика, она толкнула его так сильно, что он отлетел на пару метров, и чуть было не врезался в стену (да уж, правду говорят, что любящая мать в страхе за своего ребёнка приобретает способность берсерка).

– Оу, оу, мамочка, помедленнее! Куда Вы так торопитесь? Что стряслось? Не стоит бегать по больнице. Вы можете кого-нибудь толкнуть или сами поскользнуться, – вежливости ему было не занимать.

– Мой ребенок!.. – вскрикнула она, – что-то не так! Я чувствую!.. Я хочу скорее увидеть его!..

«О, Господи! Еще одна…», – зло подумал доктор. А потом сказал вслух, улыбнувшись:

– Ага, хорошо. Ясно. Что ж, уверяю Вас, что не о чем беспокоиться, все новорожденные находятся в палатах и отдыхают под присмотром заботливых медсестёр, – он пытался её успокоить дружеским жестом, похлопав по плечу.

– Нет! Он не в порядке! Я чувствую это! Оставьте меня! Я побегу к нему, прошу! – она устранилась от занесенной над ней руки для похлопывания по плечу, и рука доктора, промазав, упала резко вниз. Но он успел ухватить Викторию за запястье. Она снова дернулась, и доктор по инерции чуть не влетел в нее.

– Пресвятая дева, ладно… хо-ро-шо! – отпустил ее доктор. – Но обещайте мне, что вы успокоитесь, прямо сейчас. Как я вас пущу в таком невменяемом состоянии к ребенку. Вы всех перепугаете.

«Засранец, не смей меня успокаивать! – подумала мама. – Ты ни хрена не знаешь и не можешь знать, что такое материнские чувства!» – Но, улыбнувшись, ответила:

– Хорошо. Думаю, у меня нет иного выбора. Я успокоилась. Идёмте скорее.

– Я рад, что мы быстро нашли общий язык, – удовлетворённо произнёс доктор.

« Я тебе этот язык!» – подумала Виктория.

В этот момент по лестнице спустилась медсестра, охранявшая мой сон. Доктора напугала ее нервозность и выпученные от страха глаза. Она обратилась к нему:

– Иван Аркадьевич, там это… – она заикалась, – там, ну, как бы вам сказать… – Нервно теребя пальцы, она пыталась описать случившееся в палате.

– Да говори ты толком! Что там?

– Там, в общем, сквозняком сорвало с петель окно, и оно разбилось, – выстрелила сестра с максимальной скоростью и, кивая в сторону Виктории, добавила, – вон, в её палате.

Виктория застыла, глядя в пустоту, и резко, оттолкнув обоих медработников, бросилась к своему ребенку. Медперсонал поспешил вслед.

– О, Господи! – закричала она, когда увидела ужасную картину.

Слетевшее с петель окно, осколки стекла в раме и на полу, вздыбленные ветром занавески, ливень, заливающий пол и край детской кроватки, вселили страх в обезумевшую мать.

– Где он?! – она не увидела на кроватке дитя и, склоняясь, искала его на полу. – Вы его забрали? – волновалась Виктория.

– Нет… – удивленная медсестра переглянулась с врачом.

Виктория подошла ближе и увидела торчавшую над кроватью посиневшую голову сына, застрявшую между кроватью и стеной. Тельце, видимо, съехало и перекатилось через низкий бортик, и только голова мешала телу упасть на пол.