– Я знаю, – в этот раз Алена улыбнулась.

Может, не из-за меня, а вспомнила брата, а может, все-таки растаяла немного, потому что в ее красивых глазах за холодным блеском я все же разглядел теплоту. Где-то очень глубоко. И чтобы вытащить ее на поверхность, много усилий придется приложить…

Алена ушла, а минут через пятнадцать нарисовался Нурик. Деликатно постучал, а только потом просунул голову.

– Ты один? – удивился он, и только после этого за головой в комнату вошла его тушка. – Задолбался курить, блин… А это кто был?

Глаза соседа светились любопытством, восторгом и чем-то еще. Алена ему явно понравилась.

– Слышь, Мороз, так у тебя оказывается, деваха есть?

– Куда ж без них, – улыбнулся я и вздохнул. – Только не эта… Встречаюсь на работе с одной. Тоже хорошая…

Решил уже не лукавить перед другом, а то так и будет причислять меня к девственникам или к монашескому ордену.

– Ого! – восхищенно протянул Нурик. – В милиции? Красивая?

– Угу, – кивнул я, вспомнив, что Марию природа этим точно не обделила.

– Молодая? – продолжал допытываться любопытный Нурик.

– Конечно, – чуть замешкавшись, выдал я.

– Ну скока ей лет? Двадцать?

– Не это важно… – отмахнулся я.

– Ну двадцать с чем?

– Двадцать с пятнадцатью.

– Ха, Мороз! Брат! Оказывается, не я один люблю женщин возраста не комсомольского, – с каким-то облегчением и восторгом выдохнул сосед. – У меня Василине знаешь сколько лет?

Через неделю жизнь вошла в спокойное русло, если не считать мои мысли об Алене, которая, поразив меня своим появлением, снова укатила в пионерский лагерь дорабатывать смену. Я старался пока не думать о том скором времени, когда она вернется. Мы договорились оставаться с ней, вроде как, друзьями. Ага, конечно… знаем мы такие дружбы.

А пока я по-прежнему жил у Аси.

Однажды среди ночи раздался звонок. Телефон в квартире был далеко не у каждого, но, как я понял, Ася была не из простой семьи, раз имела отдельную жилплощадь и телефонную точку в квартире.

На дребезжащий звонок девушка даже не проснулась, а я, резко подняв голову, продрал глаза. На непривычные звуки среди ночи я реагирую мгновенно, привычка выработалась. Все-таки на зоне всякое бывало, и приходилось быть начеку.

Мысленно ругая неизвестного абонента, глянул на часы – время три ночи. Какого рожна и кому там надо? Щас возьму трубку и отбрею хулигана.

– Алло! – недовольно пробурчал я, щурясь от включенного ночника.

– Алло! Саныч?

– Ну? – соображал я, чей это такой знакомый голос.

– Это самое… Выручай.

По фирменному бурчанию я, наконец, понял, что звонит Баночкин, ему я номер оставил на всякий случай, ведь у меня там Мухтар живет, и связь должна быть всегда со мной на всякий пожарный. Неужели с псом что-то приключилось?

– Что случилось? – насторожился я.

– У нас убийство, Кулебякин сказал тебе звонить, машина за тобой уже поехала.

Я с некоторым облегчением выдохнул – всего лишь убийство, а пёс в порядке.

– Вообще-то я на больничном, – в доказательство я махнул перед телефонной трубкой гипсом, будто Баночкин мог видеть через телефонный провод.

– Я знаю, но Мухтарку нужно срочно задействовать, это самое… Сам понимаешь, без тебя он не работает.

– Конечно, не работает, – с некоторой важностью подчеркнул я. – Это только мой напарник. Меня и Серого лишь слушается. А чего такого грандиозного произошло?

Убийства, на самом деле, в любом советском городке – не такая уж и редкость. Конечно, уровень преступности пониже, чем в двадцать первом веке, но всё же преступления никто не отменял. В том числе особо тяжкие. В нашем городке это были, по большей части, так называемые бытовые убийства. Где-то что-то не поделили по пьянке, слово за слово – и за нож. Случались и кухонные убийства, когда муж жену или жена мужа пырнули. Такие преступления заведомо, как принято назвать, были «светлые». Все фигуранты известны, никого ловить и искать не надо, да и раскрывать тоже. Преступление считалось раскрытым, как только виновника доставляли в ГОВД. Но, судя по взволнованному голосу дежурного, сейчас совсем не тот случай.