– Я вот что тебе скажу, Мороз. Как старший, – Нурик положил мне руку на здоровое плечо. – Все беды – от них…

– Эк тебя понесло, а мы еще чай даже не пили.

– У меня ничего нет сладкого, не обессудь, Мороз. Может, что-нибудь купим к чаю?

– Давай купим. А ты чего хочешь?

– Пива.

– И скумбрии копчёной.

– Ага…

И мы сгоняли за пивом. Скумбрии не удалось раздобыть, копчёную не так-то просто купить, а к гастроном к Милю мы не пошли, время не стали терять. Зато разжились вялеными лещами. Твердыми, как кулак пролетария. Но рыбка оказалась очень даже ничего и в меру соленая. Тоже неплохо.

Стол застелили газетой, чтобы чешую шелушить. Разлили пиво из трехлитровой банки по эмалированным кружкам. Расселись…

– Ну, за здоровье-на! – поднял кружку Нурик. – Чтобы рука зажила, и дети были, – он кивнул на мой гипс.

– Детей рано, – улыбнулся я. – А рука и так заживет. Давай лучше за дружбу!

– А давай!

Чокнулись и опустошили сразу по полкружки.

– У-ух! Хорошо-о! – вытер пену с губ Нурик. – Ты когда уже обратно переедешь? Вот так бы посиделки с тобой устраивали… А?

Можно подумать, скучает тут без меня полновластный хозяин этой комнаты. Ну ладно, поверю. Тут дверь без стука распахнулась и на пороге выросла Василина.

– Гляди-ка ты, сидят, пьют среди бела дня! – уперла она в пухлые бока руки. – Алкашня…

– Да ладно, Вась, – Нурик поставил банку под стол на всякий случай. – Друг пришел. Отдыхаем.

– Ладно, – уже мягче проговорила коменда. – Сидите. с Сашкой разрешаю пить. Он парень с головой, не то что некоторые.

Слово «некоторые» адресовалось явно Нурлану.

– К вам гостья, – улыбалась комендант.

Только сейчас я заметил, что за широким станом Василины Егоровны кто-то переминался. Не видно толком, потому что кто-то явно помельче ее.

– Кто еще там? – нахмурился Нурик и, вытянув шею, прогорланил за спину Василины: – У нас пива нету! Кончилось!

– Тю-ю… Надо ей пиво больно ваше… Дама к вам.

– Ко мне или к Морозу? – оживился вдруг сосед.

– К Сашке, конечно, – зыркнула недобро Василина на Ахметова. – Если бы к тебе такая краля пришла, я бы тебе вмиг батур вырвала.

– Ой, да что начинаешь, ладно тебе… Спросить уж нельзя, – потянул Нурик.

– Заходи, девочка, – посторонилась Василина, пропуская гостью. – Ты чьих такая красивая будешь? Хо-оспади, худенькая, как соломинка, как тебя ветром не унесло?

Девушка оказалась, действительно стройная и красивая.

– Привет, Саша, – улыбнулась она.

– Алена? – неподдельно удивился я. – Ты как здесь? Ты же в лагере…

– Приехала тебя повидать, узнала про то, как ты отличился. Нам про тебя заметку из газеты зачитали на заседании Совета дружины, и я приехала на денек, думала, ты весь израненный, беспомощный, но, смотрю, дела не так плохи, – хитро прищурилась старшая пионервожатая.

Но на лице её ещё лежала тень той тревоги, с которой она сюда ехала.

– Ладно, я пойду, – сказала Василина. – А вы бы хоть девушке тубаретку предложили.

– Заходите, – подскочил Нурик и изобразил казахский реверанс (может, это было что-то другое, но я про себя нарёк его так). – Пиво будете?

Василина зыркнула на Ахметова, и тот умерил пыл гостеприимства, убрал улыбку кота с довольного лица.

– Я бы хотела поговорить с Сашей наедине, – чуть отстранилась от ухаживаний Нурика девушка.

– Да не вопрос, всегда пожалуйста. Я… покурить. Ну вы тут это, – он хитро подмигнул мне. – Если что – закрывайтесь-на…

– Иди уже, – шикнула на него комендант и вытянула Нурлана за собой в коридор. – Без сопливых разберутся.

И дверь за ними закрылась.

– Ну рассказывай, – пытливо уставилась на меня Алёна, – как жизнь молодая?

– Чай будешь? – вопросом ответил я.