Наш путь лежал через всю центральную долину, через наиболее населенные места острова, в том числе мимо резиденции местного короля. Хотя мы и вышли рано утром, но до темноты могли одолеть лишь половину пути. Извилистые тропы сильно увеличивали дистанцию, а лето в тропиках почти не прибавляло световой день. К тому же горы, нависающие с запада, бросали на долину тень и сокращали вечерние сумерки.

Иван утверждал, что опасности никакой нет, и можно спокойно заночевать в пути. Здесь нет ни змей, ни тигров, ни медведей, ни даже кусачих букашек. А местный князец Кахахана (русские называли его Каха хан или даже хан Каха) на редкость мирный и давно заключил с русскими договор.

С небольшим заплечным мешком я легко шагал по тропинке, разглядывая диковинные деревья с приплюснутыми кронами, пальмы, бамбуковые рощи, роскошные цветы и не менее роскошных птиц. Мы обходили болотца, топкие берега ручьев, спотыкались о корни, превращающие порой тропу в стиральную доску. Иногда нам попадались аборигены. Я неизменно приветствовал их словом «Алоха!» – единственным известным мне по прошлой жизни. Дождь кончился, погода напомнила мне Канарские острова, на которых я бывал, когда только-только открыл способ перемещения в пространстве. Кстати, не пора ли наведаться туда? Кое-какой береговой ландшафт я помнил, испанский за последние годы подучил. Там и виноград, и цитрусы, и ананасы. А всё, что растет на Канарах, должно успешно прижиться здесь. Отложив эту мысль на потом, я сосредоточился на местных делах.

Долгая дорога позволила прояснить политическую ситуацию и короткую историю русской колонии. Говорил в основном Иван, иногда вставлял пару фраз Григорий, а Василий отмалчивался.

Камчатские мятежники обосновались в местности под названием Ваймеа, которую раньше занимало местное племя и какие-то жрецы. С русскими теперь живут многие местные женщины, детишки, несколько дюжин мужчин. Все остальные или сбежали, или были убиты при первом коротком сопротивлении, которое возникло спонтанно по какому-то пустяку на вторую неделю после высадки. Кроме того, часть жителей Ваймеа позже погибла от оспы, которую привезли с Камчатки зверобои и ссыльные.

Узнав о стычке, князец, что управлял всем северным берегом, выступил против пришельцев с довольно большим воинством («сотни три», – уточнил Григорий), но камчатские мятежники встретили его залпом из ружей и фальконетов, снятых с корабля. Бой был выигран, но большая война отняла бы слишком много сил, поэтому пока впечатления от смертоносной силы пришельцев не утратили свежесть, Беньовский предложил верховному правителю острова переговоры. Через голову местного князца. Они со старым правителем встретились на берегу бухты и быстро (насколько позволяло знание языка) сторговались. В результате за правителем оставалась верховная власть на острове, а Беньовский получал независимый надел, где мог жить со своими людьми и теми местными, кто остался. А на следующий год старый правитель помер. Ему наследовал нынешний Каха хан. Дабы укрепить авторитет наследника перед простым народом и малыми вождями, русские поднесли Каха хану великие дары (медные детали корабельной оснастки, как пояснил Григорий), также были совершены подношения местным богам. Беньовский обязался всякий раз выступать на стороне Кахаханы против его врагов, но оговорил, что будет делать это только на Оаху. Оставлять пустой крепость он не желал.

Авантюрист успешно вписался в местную иерархию на правах «али». Поскольку он не был кровным родственником никого из местных княжеских семей, ему пришлось взять в жёны сестру Кахаханы. Кроме того он получил местное прозвище Лео Нуи, которое с удовольствием принял. Таким образом мир был восстановлен.