Мария понимала, что причина всех ее бед – Эльвира. Соперница организовала травлю, настраивает против нее мужа, пытается выжить из семьи. Первой подать на развод, думала Маша, значит сразу отказаться от Константина и всего, что нажито с ним. Именно этого хочет Эльвира. Сопротивление козням Эльвиры, полагала Маша, может привести к тому, что ее принудят лечь в больницу, объявив психически больной, и отберут у нее ребенка. Сознавая безвыходность своего положения, Мария решилась на отчаянный шаг. Она привезла сына в семью отца, оставила Митю с бабушкой и дедушкой, а сама уехала в глухую деревню, чтобы там, в деревенской тиши, отсидеться, отдохнуть от травли и дрязг, привести в порядок свое здоровье.

Уходила от мужа налегке, взяв с собой только одежду для себя и Мити, свои банковские карты и дарственную бумагу, заверенную нотариусом и подписанную ею же. В документе черным по белому было написано, что она передает в дар сыну доставшуюся ей по наследству картину художника Ивана Даниловича Зарянко «Портрет неизвестной», написанную маслом на холсте размером 55 на 40 сантиметров, и шкатулку с драгоценностями, перечень которых прилагается. Полновластным хозяином картины и содержимого шкатулки Дмитрий может стать после достижения совершеннолетия. До этого срока картиной и драгоценностями владеют ее родной отец и приемная мать. Этот документ вместе с синей папкой, в которой он лежал, Маша отдала на хранение Ирине Александровне.

Ольга, внимательно слушая Артема, смотрела на его лицо, каждая линия которого была любовно прорисована природой. В разлете густых черных бровей, прямом носе, крутом изгибе подбородка с небольшой ямочкой чувствовалась длительная генетическая работа многих поколений его предков.

– Оля, ты не проголодалась? – прервал течение мыслей своей спутницы Артем. – Может быть, сделаем остановку у ресторана и поедим? – Ивлев искоса посмотрел на задумчивое лицо Ольги.

– А ты голоден? У меня есть бутерброды и кофе в термосе. Если ты не против, перекусим в машине или где-либо на поляне, а обедать будем позже.

Артем, проехав метров двести, свернул в сторону и остановился на лужайке у берега небольшой речки. Оля достала из рюкзака белую бумажную скатерть и разложила ее на траве. На скатерти появились приготовленные ею бутерброды и пирожки, испеченные заботливой Ириной Александровной. Запахи речной воды, травы и полевых цветов смешались с ароматом крепкого кофе.

Позавтракав, молодые люди продолжили свой путь. До Лебедянки оставалось немного. Увидев указатель, свернули на проселочную дорогу. Ехали сначала по полю, а потом вдоль кромки леса, пока, наконец, не остановились в центре деревенской улицы у сельмага, рядом с которым на скамейке под кустом сирени дремал старик. Зашли в магазин, покупателей не было. За прилавком скучала дородная женщина с копной взбитых, линялых, давно не крашеных волос на голове. Она с удивлением оглядела Олю и Артема. Надев на лицо дежурную улыбку, вяло ответила на приветствие. Ивлев окинул взглядом полупустые магазинные полки, купил плитку шоколада и протянул ее Оле.

– Пойдем отсюда, Оленька, поговорим лучше со стариком.

Дед, обутый в молодежные кроссовки, очнулся от дремы и тупо уставился на чужаков. Приезжие подошли к старику, поздоровались и, присев рядом, начали разговор издалека.

– Как Вас зовут, дедушка? – спросила Ольга.

– С детства Матюшкой звали, а теперь Матвеем Спиридоновичем величают.

– Матвей Спиридонович, можно с Вами поговорить? – вступил в разговор Артем.

– А это смотря о чем.

– Меня интересует женщина, приезжая из города. Она здесь в деревне весной жила. Марией ее звали.