Степан в свою очередь тоже переживал – так влюбиться – подобное с ним было впервые. Он прекрасно осознавал, что поступает в отношении семьи подло. «Наверное, устал от однообразной жизни, – размышлял он в минуты отдыха в рабочем кабинете, – а тут красивая и чистая, вдобавок умная девушка». Он считал, что ни одна женщина не сможет его удивить ни в общении, ни в постели, поскольку его жена была и тут и там на высоте. А Карина и не удивляла ничем, она брала серо-зелёными глазами, тёплыми интонациями голоса, наивными ласками.

Мужчина надеялся, что любовное чувство улетит из него так же, как и влетело. Инна не говорила ему ничего лишнего, вела себя как обычно – ровно. Это ещё больше давило на Степана. «Поругала бы, устроила мне разгон, может, я бы встряхнулся, – думал он. И тотчас ответил себе: – Нет, если бы она грубо повела себя, я бы сразу ушёл из дома и больше не вернулся. И даже самое дорогое в жизни существо – сын, в этом случае не остановил бы. Но сейчас что делать, как быть?»

В конце концов, взял отпуск на десять дней и уехал на дачу. Но и здесь он мучился, сходил с ума, не находя ответа из создавшегося положения. В какие-то минуты хотелось забыться, не думать ни о чём, а всё равно, будто в калейдоскопе, мелькала светлокудрая Карина. Он пытался переключить мысли на что-то другое, нет, словно издалека доносился её мелодичный голос, слышался беззаботный смех; или представала во всей своей красе: девственно белые грудки, ласкающий взгляд пупочек… А вот лежит в постели, одухотворённо улыбаясь; вот наклоняется к нему, Степану, лежащему рядом с ней, целует его.

Вдруг перед мысленным взором появляется грустная Инна и весёлый, ничего не подозревающий о размолвке между родителями семилетний сын. У Степана кровь, кажется, быстрее обычного запульсировала, телу стало жарко.

Предаваясь воспоминаниям, воссоздавал в памяти то время, когда только что познакомился с Инной, первокурсницей пединститута, а через год, в туристической палатке на берегу заволжского озера, предложил ей руку и сердце. Представлял сына, как тот встречает его после работы, как радостно бросается на руки.

«Как я могу оставить сына без отца? – мелькали у Степана мысли. – Если же я покину семью, то в этом случае предам и сына и Инну, которая мне верила. А я за это её предам? Это самое подлое предательство, когда предаёт близкий человек. Она же ни разу меня не обманула, не изменила. Она ангел, а я – негодяй и подлец».

Уже шесть дней он находился в деревне, питаясь в основном хлебом с солью и зелёным луком. На седьмой день, вечером, измученный противоречиями позвонил Карине и более часа говорил с ней. Он просил у неё прощения за то, что влюбился в неё… за то, что дал ей надежду… В конце нелёгкого разговора они остановились на том, что останутся друзьями. Умная, выросшая в интеллигентной семье, девушка поняла женатого мужчину и даже пошутила:

– Когда я буду выходить замуж, приедешь ко мне с большущим букетом алых роз. Обещаешь?

Степан пообещал ей купить всё, чего она пожелает, даже большую современную квартиру. Заразительно засмеявшись, Карина сказала:

– Квартиру, Стеша, я у тебя не просила, но иметь собственное жильё – это моя мечта.

– Хорошо, твоя мечта сбудется; и не в день свадьбы, а в этом месяце.

Девушка завизжала от радости.

Степан в эту ночь спал так крепко, как будто длительное время мучился бессонницей. А днём в какой-то момент почувствовал, как тело и сознание освободилось от чего-то тяжёлого и тёмного. И сразу полегчало: свободнее стало дышать, с глаз будто спала пелена, он увидел в комнате солнечный свет – до этого давила серость; в деревянном доме, оказывается, хороший воздух, который Степан начал жадно глотать, как глотает съестное, не разжёвывая, голодный человек.