Рядом с нашим отелем, прямо в метре от него была лавка. Турок лет пятидесяти в ней продавал сувениры и всякую дребедень, которая могла понадобиться туристам: шампунь, мыло, расчески, надувные матрасы, полотенца, плавки, купальники, воду, соки, пиво, сигареты и всё прочие. У входа в магазин на улице стояла гигантская черепаха весом килограмм пятнадцать из какого-то редкого камня, так уверял турок. Стоила она пятьдесят долларов и скорее всего, была из пластмасса. Мои питерские друзья: Андрей и Саня, подошли к лавке, присели на корточки и начали нахваливать черепаху. Затем они стали спорить, кому она нужнее и кто её купит. Турок на все происходящее вожделенно взирал. Черепаха была некрасивая, большая и тяжелая, если бы её кто и купил, то в аэропорту пришлось бы сдавать отдельно в багаж, платить за перегруз, короче, эта черепаха никому была не нужна, и моим друзьям в том числе. На отдыхе делать особо нечего, вот они и решили поразвлечься. Турок, естественно, всё принимал за чистую монету. Договорившись, что черепаха будет принадлежать им обоим, они обратились к хозяину лавки, чтобы тот скинул цену. Турок уперся. На неплохом русском с колоритным акцентом, он сказал, что черепаха уникальная, последняя, её сегодня уже спрашивали, просто люди шли на пляж и денег с собой не взяли, поэтому он не уступит ничего, потому, что вечером её у него купят стопроцентно.

– Ну, уступи хоть доллар, – настаивал Саня.

– Нет, не могу, у меня хозяин, что я ему скажу? Он подумает, что я этот доллар украл у него,– стоял на своем турок.

Мои друзья манерно вздохнули и пошли прочь.

– Стой, стой, – заволновался турок, – Давай, пятьдесят долларов и кальян покурим как друзья.

– Нет спасибо, – отрезал Андрей, и они демонстративно ушли.

В этот же день они снова несколько раз подходили к черепахе, обсуждали её, нахваливали друг другу, но с турком в переговоры не вступали, молча уходили. Вечером, когда мы все вместе шли в отель, торговец сам окрикнул нас и сказал:

– Ладно, сорок девять. Скину доллар.

– Не, у нас уже столько нет, давай за сорок пять.

Турок остолбенел. За долю секунды его лицо выразило такую широкую гамму чувств, начиная с щедрого снисхождения, затем удивления, разочарования и растерянности в конце.

– Сорок пять? – не поверил он, – Ты шутишь?

Саня молча вытащил помятые баксы и начал демонстративно их считать:

– Тридцать восемь, – огорошил он, – У нас даже сорока пяти нет. Пойдём. – сказал он и взяв за руку Андрея начал тянуть в сторону дверей нашего отеля.

– Подожди, подожди, как тридцать восемь? Вон у друга займи, он даст, сразу видно хороший человек, – показывая на меня, сказал турок, не теряя надежды впарить нам эту черепаху.

– Не, у меня нету, – включился я, – Пойдемте пацаны, видимо не судьба вам купить её. Крутая черепаха конечно, – вошел я в роль.

– Шикарная, – добавил Андрей и мы молча, с опущенными головами, еле сдерживая смех, скрылись за дверями отеля.

На турка жалко было смотреть. Он так искренне расстроился, что мне, если честно, прямо хотелось ему этот полтинник подарить.

Утром, когда мы пошли на море, питерцы снова подошли к черепахе и начали торговаться с её хозяином, потом мы подошли после пляжа, когда шли на обед, затем, присели к черепахе и продолжили торг, когда днем снова, шаркая сланцами, шли на море и так всю неделю. Изо дня в день. Одним прекрасным утром, уже прилично загоревшие с большой компанией мы что-то оживленно обсуждая, вывернули из отеля, и двинулись в сторону пляжа. Путь наш само собой лежал через лавку с черепахой и Саня с Андреем как с хорошим знакомым поздоровались с Орханом, так звали хозяина лавки, и только было собирались завести привычную песню, как тот выскочил из своего магазина и закричал: