Наблюдатель мирно сопел на соседнем ряду, вытянув длинные ноги через проход.

– Послушай, – начала я, – мне нужно найти кое-кого…

– Остатки прошлой жизни? – хрипло поинтересовался он.

– Родственников, мой дом…

– И ты заявишься к ним через три года отсутствия бодрой бабулей? Скажешь: «Привет, меня немножко жизнь помотала! Ничего, что я свалила, а вы меня оплакали?» Не хочу показаться занудой, но ты сама выбрала этот путь, ты хотела оставить их, когда… Как это случилось?

– Не хочу вспоминать об этом, – буркнула я и отвернулась.

Он прав, чёрт его дери! Трёхлетний сон притупил остроту проблемы, из-за которой я пыталась уйти из жизни. Это было будто бы не со мной. Я очень, очень жалела, что решилась на крайнюю меру тогда! Даже сейчас, в своём-чужом теле я остро, нестерпимо хотела жить.

– Я пробовал найти, – обречённо сказал он, – все попытки блокируются. Какой-то запрет… Возможно, это наказание – за то, что мы выбрали смерть.

Я всё ещё сопротивлялась своему новому статусу. Происходящее не укладывалось у меня в голове. Я словно в какой-то компьютерной игре. Прохожу маршрут в теле взрослой женщины, одетой, как клоунесса. Это я, и не я! Я не успела повзрослеть, я резко состарилась, не прожив свои годы до состояния «мне 50 или 60». Сколько мне сейчас? Не понимаю. Мне очень нужна поддержка. «Какое счастье, что я не одна», – думала я. Голова под париком нещадно чесалась, и это простое телесное проявление возвращало меня к реальности. Мне это не снится. Это происходит. «Завтра я должна обязательно найти душ», – с этой мыслью я отключилась от мира. Всё же преклонный возраст имеет свои преимущества – никаких тебе бессонниц.

Резкий звук удара металла по металлу возвестил, что пора вставать. Автобус качало. Осторожно вынырнув из дремоты, я надела обувь и побрела к выходу. Наблюдателя нигде не было. Свалил, зараза. Мне стало горько: я не хотела снова оставаться в одиночестве.

Мужики из автопарка занимались колесом. Они подняли на меня взгляд, и полетели мысли, метко приземляющиеся в моём сознании: «Это что за чудище?»

– Вован, ты чего, подружку от нас прятал в автобусе? – заржал работяга с копчёным лицом. «Бомжиха ограбила пионерлагерь. Гардеробчик огонь».

– Милая, ты что, сбежала из дома с приятелем из параллельного класса? – прикололся Вован. «Ну, бабуля и нарядилась!»

– Где тут у вас дамская комната? – игнорируя ржач, миролюбиво спросила я. Вован махнул гаечным ключом в сторону небольшого строения. «Сами вы бомжи», – отправила я им едкую мысль и почапала в указанном направлении.

В туалете привела себя в порядок и рассмотрела в зеркало зудящую голову, сняв парик. С ним пора прощаться.

– Как только найду какой-нибудь платок, ты отправишься в помойку, – объявила я ему. Всё пропало, я разговариваю с париком.

Мой вчерашний приятель сидел на скамейке у входа в депо. Он отрешённо чертил в серой пыли круги поношенным ботинком. Под боком лежал пакет, из которого торчали батон и бутылка молока. У меня заурчало в желудке.

– Не хотел тебя будить. У меня тут новости. – Не уверен, что именно так это работает, но пространство нас разведёт, чтобы мы не дублировали мысли и наблюдения, – сказал он, протянув мне еду, когда я села рядом с ним на скамейку. Сегодня он выглядел лучше, чем вчера. Или мне кажется?

– Мы просто должны это знать, и быть готовыми, – закончил он.

– Окей… нам нужны телефоны. Мало ли что.

Я убрала недоеденный кусок хлеба в сумочку. Почему-то была уверена, что нам лучше держаться вместе. Или я просто трусила?

Посовещавшись, мы решили спуститься в метро, чтобы понаблюдать.