Он не проводил её до дома, на этой же площадке, рядом с футбольными воротами, он вцепился в её губы, слишком грубо, тупо, а после сказал сухое: до завтра! Она шла по длинной, пустой улице в полном одиночестве. Серый свитер колыхал ветер, пока она пыталась распутать чёрные наушники. Когда она подошла к порогу дома, своего дома, Келли остановилась. Осмотрела окна, и вернулась на длинную улицу, села на высокий бордюр, спустив ноги на дорогу. Я понял, что у неё нет ключей, поэтому она достала из портфеля сэндвич и откусила большой кусок. Когда пошёл дождь, по её щекам побежала чёрная тушь, может быть, она плакала? Этого никто не узнает, кроме неё. Она думала, что совсем одна здесь. Но всё это время я был так близко, совсем рядом. По ту сторону объектива.

Я всегда был по ту сторону объектива, всегда боялся поменяться местами со своими моделями.

***

Дома меня ждали гости. Я остановился напротив своего окна, присмотрелся на живые силуэты в гостиной. Бек прыгала на диване, я видел силуэт папы и силуэт мамы, но там был кто-то ещё. Конечно, моя двоюродная бабушка, наверняка пришла вместе со своей хорошей подругой. Пока я добирался до своей улицы, начался настоящий ливень, поэтому я как мог, поправил мокрые волосы, дыхнул в ладонь, пытаясь понять, не пахнет ли сигаретами. Лишь после ступил на крыльцо и отворил входную дверь. Я зашёл со стороны кухни, которая была пуста, сразу скинул с себя мокрую кофту, оставаясь в такой же мокрой чёрной футболке.

Пустая лестница на второй этаж, я достал ключ из маминой вазы, открыл дверь спальни и скрылся в своей комнате. Никто не заметил, как я пришёл, это было к лучшему. Наверное, хотя мой телефон разрывался от сообщений папы. Он спрашивал, где я, а я, как самый ужасный сын, игнорировал его сообщения.

В ванной я взъерошил свои волосы полотенцем, пытаясь придать им хоть какой-то объём, выпил таблетку, что забыл взять с утра, переоделся, открыл новую жвачку. Кто бы видел взгляд отца, когда я спустился вниз в домашней одежде. Но отчитывать меня при гостях он не стал. Бабушка, что сидела в кресле, тут же бросилась ко мне, расправив руки. Я обнял её. Объятия всегда были такими нелепыми, странными.

– Уолтер! – протянула она моё имя, я улыбнулся, зная, что она скажет мне.– Как тебе не стыдно быть таким красивым? Ты заставляешь старую бабку краснеть, – она легонько похлопала меня по горячей щеке.

– А как же я? – простонала Бек, слезая с дивана. Она не могла пережить, когда хвалили кого-то кроме неё. Особенно, это касалось меня.

– И ты моя принцесса, – сказала бабушка и притянула мою сестру к себе.

– Минут через 10 мы будем ужинать, – протараторила мама, обращаясь ко мне.

– Отлично, тогда я через 10 минут спущусь.

– Это невежливо, Уолт, – она взяла мою руку, остановила в самом проходе.

– Пусть идёт, он только вернулся с учёбы, мальчику нужно передохнуть.

Я был благодарен бабушке за то, что вступилась за меня. На самом деле мне не нужно было уходить, но просидеть в окружении семьи, зная, что быть мне в центре внимания, я не смог. Поэтому и зашёл за стену, там, где лестница была, и сел на первую ступеньку, подперев тяжёлую голову рукой. У меня всегда был острый слух, особенно, что касалось подслушивания.

– Он всё ещё посещает врача? – спрашивала бабушка у моего папы, что беззаботно развалился на диване, пока его жена возилась на кухне.

– Да, конечно. Тот столько всего выписывает ему.

– И помогает? – отец замолчал, наверное, пожал плечами, подумал я.

– Кажется, что да.

– Но он больше не делает всего того, что раньше? – я слышал, что ей тяжело было подбирать слова для этой щепетильной темы. Поэтому, она сторонилась всех этих терминов и прямых упоминаний моих проблем.