Чтобы думать об этой нам – жизни
И искать свой приют – на засов.
Серьёзный вампиризм
Открывает свой чёрный надзор
Огнемёт из пространства у мира,
Наблюдает под страхом – тюрьму,
Из которой на каторге – жил
Идеальный рассказчик в душе,
Ухмыляясь дожить до мотива -
Им непрошенной маски – сказать
В обоюдное властью – лицо.
Ну и что – ты сегодня вампир,
Ты крадёшься под подлостью мира
И настигнешь свой каверзы ритм,
Только падая снова – в кольцо
Между прошлым и роком со звёзд,
Где бывал ты тем близким кумиром,
Где струилась та самая честь
И наглядно смотрела в лицо.
Пусть по серой картине – твой вид
Одинаковый путник для каждой звезды,
Ты находишь ему – свой ответ
И серьёзной бедой образуешь – тюрьму.
Потому ты вампир из людской
Категории чести – в наитии прав,
Потому ты на страх городской -
Всё наводишь тот искус – в глазах.
Где не стало твоей не проеденной тьмы,
Где ответил ты сам, что доволен на вид,
Ты уходишь в подземное царство Земли
И стоишь им там – мёртвой горой.
Нас серьёзно манит, открывая надзор
Эволюция разума – объяснить приговор,
Что оставил ты в чести, и миру – взаймы
Всё идёшь покорять – эту гору войны.
Где ей нет идеалов и спала внутри
Монолитная боль, от которой взойти
Мы не можем сейчас, только прячет вдали
Свой вампирский оскал – эта тень у Земли.
Настигает и ранит – сквозь подземную ложь
Футуризма намёки и от этого дрожь -
Стала явной проблемой из слова – уму,
В этом чёрном надзоре, обречённо к тому.
Пережиток из альбома
Нагляден, как история твоя,
Ты вышел сам ей – смелым потому,
Переживая подлости вину
И что – то неотъемлемо о нас.
За фотографией не видит ренессанс,
Что живо счастье, может потому
Ты открываешь лучшее в глазах
И видишь пережиток – от вины.
Альбом не пишет мыслью – о тебе,
Он ищет связь по схожей колее,
Где был ты чувством создан для его
Картины лет по старости своей.
Ты перелистываешь волю о портрет
И тонкий шёпот мира – у лица
Твой неприглядный козырь для забот,
Оставшихся для смысла – по любви.
Им нет потёртой жилы на сердцах,
Им нет подстрочки вымышленной части,
Что общий человеческий размах -
Внутри неприготовленной беды.
Что схожим разговором – видит час,
И словно оживая на страницах
Ты сам допишешь истины рассказ,
Как будто стало времени – светло.
На сломанном плато из фотографий
Не ожидают вечности – хвосты
Твоей игры и новой грани счастья,
Они лишь смотрят прямо – изнутри.
Альбомный лист у зрения их – ставит
Посередине выложенной частности,
А только свет в пародии – им станет
Картиной пережитка от души.
Ты тронул эту частную игру
И воздух, как прохладные черты
Излил фантомной вывески печаль
И тонко указал на это счастье.
Где выложены общие черты,
Им нет предела в выемке души,
А только странный лист от бытия
Влечёт искусством думать – о тебе.
Отчего обнимает ложь?
Внутрь ветра летит и гнетёт
Эта странная ложь – для меня,
Это общество точной войны,
Без которой не жить – этим дня.
Что ему не пророчь – то удав,
Для любви или призрак, как ложь,
Что крадётся убрать – до войны
Эволюцию смысла под нож.
В каждой каторге волей вольны
Умирать эти сны от других,
В каждом вороне смыслом – они
Неприглядное поле войны.
Ходят кругом в отчётливом сне,
Отчего обнимают им – ложь
И наверно встретят в вине -
Утомление в сказанном сне.
Отчего не забыть им – войну,
От того, что не видят ту ложь
И за мыслью всё тянут – игру,
Как уложенный искус – под нож.
Нивелируя право из нас,
В неприглядном прообразе мира,
Им бы видеть свой пафос – у слов
И касаться той въедливой лжи,
Где закончил ты правом и жил
В этой мысли, в остатке руин,
Где закопаны многие – ими,
Чтобы думать не так, как вольны.
Чтобы верить от смысла – уму
И страдать от приглядной войны,