Снежная горка была не слишком далеко от детского сада. По пути туда Таня и Давид смеялись и так громко разговаривали, что воспитательница несколько раз просила их успокоиться. Когда группа прибыла на место, крики и громкий смех детей на горке зазвенели в воздухе. Дети катались на санках по относительно узкому проезду между цепными оградами, закрепленными на металлических столбах.

Таня и Давид ехали вместе: Давид сидел впереди, а она позади него. Когда они ехали, с обеих сторон вместе с ними двигались другие санки. Каждый раз, когда они хотели увернуться от очередного толчка или столкновения, с противоположной стороны они ударялись в другие санки. После одного из особо сильных ударов их санки заскользили к металлическому столбу ограды. Давиду удалось соскочить с санок, но Таня, крепко держась за края, оставалась сидеть, пока санки на высокой скорости не влетели в забор, со звоном врезавшись в него.

Крушение было сильным: Таня упала с санок, налетев лбом прямо на металлический столб. Больно ударившись головой, она издала пронзительно-отчаянный крик. К тому времени, когда дети приблизились к Тане, воспитательница уже была возле нее. Обнимая Таню, она наклонялась к ней и громко кричала, умоляя девочку ответить ей. С каждым мгновением становясь все более бледной и безжизненной, Таня не реагировала. Она, которая была так счастлива всего несколько секунд назад, сверкая глазами и белоснежной улыбкой, теперь была безжизненной и неподвижной. Что-то невидимое покинуло ее лицо, которое еще мгновение назад сияло в веселом возбуждении; и это «что-то» сменилось так называемой «маской смерти». Воспитательница с Таней на руках, окруженная группой взрослых и детей, побежала с горки вниз.

На следующий день воспитательница Давида сообщила детям, что Таня умерла от перелома черепа. Такая близкая и драматическая смерть, которую Давид наблюдал впервые в жизни, потрясла его и напугала.

Ему трудно было восстановиться после неописуемой трансформации, которую он недавно наблюдал: девочка, которая всего лишь минуту назад была настолько полна жизни и смеха, внезапно перестала принадлежать миру живых.

К счастью, время стирает трагические эпизоды из нашей памяти, и вскоре Давид вернулся к своей обычной беззаботной жизни. Этот эпизод занял незаметное место в его подсознании.

После четырех лет хронического недоедания в раннем детстве было неудивительно, что любимое время Давида в детском саду было время еды, когда вместе с другими детьми он садился за низкий квадратный столик и с удовольствием съедал все, что ему предлагалось. Он никогда не критиковал пищу и с аппетитом ел все, что было предложено: суп, каши, картошку, иногда мясо, хлеб, а на десерт – кисель или компот с печеньем.

В фильмах маленьких детей изображали так, как будто они могут вести значимые разговоры в течение значительного времени. В реальной жизни коммуникативные навыки маленьких детей по-прежнему ограничены. Во время еды очаровательные, красивые, умные дети говорили без остановки, каждый из них высказывал все, что было на уме, и отвечал на собственные вопросы. Чтобы наладить настоящее социальное общение, дети должны пройти дальнейшие стадии созревания нервной системы.

В жаркий и влажный летний день группа Давида отправилась на длинную прогулку в близлежащий пригород. Дети держали друг друга за руки, а по обе стороны разбитой на пары вереницы их сопровождали три воспитательницы. Группа уже собиралась возвращаться с прогулки, как Давид почувствовал, что ему стало плохо. Кроме общей усталости он ощущал сильную боль в животе, вероятно, из-за какого-то пищевого отравления. По своей природе Давид хорошо переносил болезни и почти никогда не жаловался на них, но на этот раз он был вынужден сказать одной из воспитательниц, что плохо себя чувствует. Воспитательница похлопала его по спине и попросила ускорить шаг: «Все будет в порядке».