– Ага, иди сам корове на рога, раз смелый такой.

– А то еще говорят, что надо, чтобы палкой побили, тогда тоже шкура слезет.

– Смотри, как бы вместе со шкурой душу Богу не отдать. Это ведь не каждый знает, какой палкой, сколько раз и как бить. Это только знающие люди могут. Поди найди такого. Туда-то дорога широка, да оттоле узка.

– А вот Осип смог опять человеком стать. Заколдовала его теща. Чегой-то она зятя не взлюбила. Пошли они куда-то, а теща ему пояс предлагает. Возьми, мол, опояшься. Ну, он опоясался и в волколака превратился. Стал с волками бегать. Скотину начал из деревни таскать и в стаю носить. И решил он однажды в знакомый дом залезть и овцу украть. Туда-то легко пробрался, через забор перескочил, а обратно закавыка вышла. Нелегко ведь с овцой в зубах перелезать. Он напрягся и перескочил, только там сучок был, и он за сучок опояской той зацепился. Дернулся изо всех сил – пояс-то и порвался. А он в человека превратился. Весь в лохмотьях. Та одежда, которая на нем была, уже истлела вся. Он полуголый скорей в дом к родителям своим побежал. Стучится: «Отоприте скорей, замерзаю». Пора-то морозная была. Ну, те отперли. А там сын их на пороге стоит, весь от мороза посинел. Приняли его, одели, отогрели. Он отцу-то и говорит: я, мол, друзьям своим в лесу обещался овцу снести. Отец: ничего, давай, сынок, раз обещался. Вот он овцу-то из отцовского дома взял и в лес пошел. Принес овцу и оставил. Кушайте, мол, на здоровье.

– Да, повезло Осипу. Кому полтина, а кому ни алтына. Наше счастье – дождь да ненастье.

– А я еще вот слышал, что надо, чтоб через тебя вилы перекинули. Если перекинут, то вернешь себе человеческий облик.

– Это, если человек поймет, догадается. А то вон побежали мы давеча с Митрием к пастухам. Так хлебца захотелось человеческого, что и словом не вымолвить. Прибежали мы, легли поодаль, так, чтобы пастухам видать было. А сами ничего не делаем – только лежим и смотрим. Думаем: вдруг догадаются, хлебца кинут. Да пастухи дурни, не поняли ничего, за батоги схватились. Ну и пришлось нам улепетывать.

– Да, тут везение нужно. Видел во сне кисель, да ложки не было, лег спать с ложкой, да киселя не видел.

– А Миколе тоже вот повезло. Набрел раз вот на такого шибко знающего человека. Он на опушке леса пахал плугом. И унюхал Микола, что у человека того в кустах торба с хлебом и салом припрятана. А он уж почитай три года по лесам в обличье волчьем мотался. И захотелось ему этой еды стащить. А человек тот знающий Миколу заприметил и зовет его: «Волколака, не бойся, поди ко мне». Микола и подошел. Тот ему и говорит: «Я могу тебя обратно в человека претворить. Если хочешь, то поезжай со мной домой». Микола в телегу того знающего человека забрался и спрятался под сено. Собаки в деревне, как почуяли волчий запах, то забрехали. А человек тот – ничего. Домой Миколу привез, покормил едой человеческой и говорит: «Волколака, схоронись поди под печь и переночуй там, не высовывайся». А наутро пошел человек этот в лес, вырезал два хлыста из какого-то особого дерева, прочитал слова какие-то над Миколой и хлыстом одним его ударил три раза. Шкура-то с него и соскочила. Только на пяточках чуть-чуть шерсти осталось. А человек этот знающий и спрашивает: «А как же ты, мил человек, волколаком-то стать сподобился?» А Микола и рассказывает: «Послала меня раз теща в амбар за мукой. Иду я по тропинке, а на ней снопик маленький лежит, такой небольшой снопик, аккуратно перевязанный. Ну, я через него и перескочил. А как перескочил, то тут же волколаком и сделался». А человек тот говорит: «Это тебя теща заколдовала волколаком. Так бы ты и бегал до смерти, если бы со мной не повстречался. Ладно, ничего, мы ей отомстим. Каково винцо, таково и заздравьецо. Возьми вот этот хлыст и иди домой. Как придешь домой, то теща тебя встречать бросится, ластиться будет, угощать. А ты ей ничего не говори и не бери ничего, а хлыстом бей два раза». И слова наговорные ему сказал. Микола так и сделал. Взял хлыст, одежу какую-то набросил на себя и домой пошел. А в избе одна теща была, блины пекла. Как увидела зятя, так сразу к нему бросилась, ласковая такая, блины стала уговаривать отведать. А тот ни слова не говоря, взял хлыст и тещу вытянул поперек спины разок-другой. Сделал так, и она вдруг кобылой стала. Взял ее Микола и в хлев отвел. А вскоре жена прибегает. Руками всплеснула: «Где же ты был три года? Я уж и не чаяла тебя живым увидеть» – «А я на стороне служил три года. За работу свою кобылу получил – вон в хлеву стоит».