– Это тоже одно из правил Постскриптариума? «Обращаться ко всем на «ты», «беречь силы на расследование» и «обязательно говорить прямо всю правду»?

– В тебе чувствуется подопечная Стёпы, ― снисходительно заметила Маковецкая. К счастью, она больше не улыбалась, и потому слишком приторно это не звучало. ― Настоящие правила в Постскриптариуме более серьёзные, и я не та, кому следует тебе о них говорить. Но обитатели треугольника заводят для себя некоторые обычаи и явно не просто так. Если в обычае нет необходимости, он отмирает. Сейчас у нас действительно не принято обращаться на «вы», но я могу понять, что для тебя это очень непривычно. Беречь силы для главного ― что ж, это грамотный совет любого разумного следователя. А говорить правду ― некоторые считают, что это лучший способ справиться с треугольником.

– Почему с ним нужно справиться?

– Можно стать его заложником.

– И все это делают? Говорят всю правду в лоб, будто это так просто?

– Сразу не у всех получается. Мне тоже было не по себе. Кому-то очень сложно признавать, где болит. Кому-то сложнее признать, что уже не больно. Зато наш общий друг, вот его честность для остальных просто какая-то патология.

– Он не только меня смущал? ― хмыкнула Вася.

– Мы встретились впервые перед кабинетом общего некротерапевта. О Стёпе я тогда слышала странные вещи и боялась, что придётся однажды вместе работать. Он смотрел на меня так лукаво, что я забыла представиться. И сразу огорошил: «Хм-хм, не волнуйся, ты мне тоже сразу не понравилась».

– Ха! ― Вася даже прикрыла рот ладонью на секунду, чтобы не смеяться. ― Простите, это было очень похоже. Действительно патология… Но я была уверена, что вы друзья. Он вроде тепло отзывался о вас…

Однако, ненадолго задумавшись, она поняла, что Павлов ни разу не сказал, что они дружили.

– Я знаю, что он не думает обо мне плохо. Пусть как коллеги мы и не сразу нашли взаимопонимание, я рада с ним работать. И вижу, ты тоже осознаёшь, что тебе повезло со следователем.

– Да, только… не примите это за невежливость, и вы сами просите о прямоте… я хотела узнать, какая у вас задача. Вы же не присмотреть за мной пришли.

Чёрная папка вернулась в длинные пальцы Майи, откуда они достали первые несколько бланков.

– Тебе необходимо подтвердить свою регистрацию во втором углу Постскриптариума и согласие находиться здесь.

– В другой отсек меня не переведут?

– Мы со Стёпой пока считаем, что правильнее всего тебе остаться здесь. Обычно я больше общаюсь с подозреваемыми, чтобы сделать выводы, но мнению Степана я всецело доверяю, и отчёты его выглядят очень убедительно. Если наше решение несправедливо, когда это выяснится, тебя переведут. А пока ― пожалуйста, поставь подписи. Он тоже всё подписал.

Майя подала ей четыре плотно исписанных листа, Васе казалось, что, когда она взяла их в руки, те начали подрагивать. Она узнала своё имя во главе каждого документа ― как бы снова сама с собой познакомилась ― Снегирёва Василиса Марковна. Фамилия и отчество были совсем тусклыми, едва пропечатавшимися. Просто незначительными для Постскриптариума. В глаза бросилась дата рождения, разом напомнившая и о том, как в этот день она оставалась одна или праздновала его с кем-то, ― 1.09.2000. Неужели, не увидь она это на бумаге, она бы даже не воскресила это в своей голове?

– Ведь я правильно понимаю, вы ещё не выяснили причину случившегося?

– Н-нет, ― еле слышно отозвалась Вася.

– Тогда не сомневайся. Большинство неопределённых остаётся во втором углу до тех пор, пока не получат «диагноз».

– И как мне… подтвердить это?

– Как и в суетном мире. Подписью.