Элиас Пуоми24 шел к Ларсу Меландеру. Пару дней назад Ларс сказал, что будет серьезное дело. На просьбу Элиаса хотя бы в общих чертах рассказать, что к чему, Ларс ответил уклончиво, сославшись на отсутствие полных данных.

«Теперь значит, данные у Меландера полные. Что задумал новый начальник? Может, хочет заслать группу диверсантов или агентуру в СССР? Но людей у нас мало, да и стоит ли», – размышлял Элиас.

– Разрешите, господин полковник.

– Проходите, майор, у меня к вам разговор.

– Слушаю.

– Элиас, насколько я знаю, вы были военным атташе в Москве.

– Так точно. Разговор пойдет о России?

– И не только. Я долго думал, кому поручить этот вопрос, и хотел бы посоветоваться. Во-первых, вы возглавляете отдел статистики и занимаетесь исключительно СССР, а во-вторых, много общались с русскими и жили в Советском Союзе, поэтому как никто другой знаете… – Ларс сделал паузу, – кто сможет найти общий язык с русскими, точнее советскими, офицерами, если таковые появятся в нашем распоряжении.

Элиас задумался: «Кто может найти контакт с русскими офицерами? С русским найдет контакт, скорее всего, другой русский».

– С кем именно придется работать, Ларс?

– С русским офицером, который вскоре появится в Управлении военной разведки.

– Весьма неожиданная новость, господин полковник. Позвольте узнать, откуда он здесь?

– Как откуда? Русский офицер, конечно же, из России.

– Вы задержали шпиона-диверсанта, вычислили агента?

– Нет, это перебежчик.

– Перебежчик? Господин полковник, не сомневаюсь в профессионализме наших сотрудников, но все же позвольте спросить, не может ли он быть двойным агентом.

– Двойной агент, Элиас? Что вы? Заслать двойного агента под видом перебежчика в Генеральный штаб, да еще и в службу разведки?

– У русских железная дисциплина. Они готовы выполнять самые сложные и, кажется, безрассудные задания.

– Не отрицаю. Однако этот русский прибыл в Финляндию вместе с женой и сыном.

– Интересный поворот. Каким образом?

Ларс Меландер рассказал историю появления Эйнари в Хельсинки.

– И все же, господин полковник, у меня остаются сомнения насчет этого Эйнари.

– Это нормально, мы ведь в разведке. Сама служба предполагает не доверять и подозревать. Знаете ли, такая профессиональная деформация характера.

– И души… – продолжил Элиас.

– Глубоко копнули, майор. Как говорили рыцари, жизнь – королю, даме – сердце, а душу – Богу.

– Раз уж зашла речь о Боге, господин полковник, русские все атеисты. Я был в Москве зимой тридцать первого года, когда они взорвали Храм Христа. Взрыв происходил на моих глазах.

– Страшное зрелище?

– Сам взрыв нет, я был на войне. Но это же церковь, церковь, а не крепость. Ощущение было такое, что ад уже наступил. Не знаю, как описать свои чувства… Ужас, страх и пустота. В посольстве у одного из сотрудников я выпросил Библию, с тех пор у меня иное отношение к Евангелию.

– Что же, душа ваша нисколько не деформировалась.

– Кто знает… Все-таки я не стал бы верить русскому.

– Элиас, я рассказал вам, как русский попал к нам, но не сказал, что он еще и финн.

– Финн?

– Да, бывший красногвардеец, участник похода Антикайнена, уроженец Терво.

– Информация о его прошлом соответствует действительности?

– Да, мы проверили.

Элиас задумался, возможно, пообщавшись с Эйнари, он несколько по-другому воспринимал бы русского финна, интуитивно чувствуя, что последний не шпион, а человек, который просто хотел избежать смерти, поэтому и решился на отчаянный побег.

– Знаете, с русским сможет лучше всего сработаться Арво Кярккяйнен25. Он уроженец Петербурга, прекрасно владеете русским языком и, как бы это сказать… знаком и с русским, и с финским, и с карельским характером.