Поезд на Ташкент был скорым и разместились сын с матерью в купейном вагоне со всеми удобствами, каждый на своей полке, и мальчику казалось, что он совсем большой. Его невозможно было оторвать от окна, хотя стемнело, и за окном почти ничего не было видно.

Утром показались пограничные столбы с Афганистаном. На станции Термез в вагоны и на вагонные площадки поднялись пограничники. Мальчик встретил их как родных, что суровых воинов сперва озадачило, но затем, после разъяснений матери, рассмешило и позабавило. Они «приняли» мальчонку в свой отряд, и в качестве особого отличия старшина надел на него свою пограничную фуражку, что привело его в полный восторг. Он теперь не сомневался, что здесь свои родные пограничники, без которых он и не мыслил возможности безопасного и уверенного существования. Чем ближе подъезжали к Ташкенту, столице Узбекистана и всей Средней Азии, тем больше становились проезжаемые города и тем больший интерес они вызывали у мальчика. Он буквально впивался глазами в каждый минарет, в каждую крепость, каждый большой дом. С интересом рассматривал их из вагонного окна, и требовал от мамы и соседей по купе и даже проводников вагона разъяснений. Такое любопытство не могло остаться не замеченным матерью и вызывало в ней одновременно радостные и тревожные чувства. Ведь совсем недавно, прошлой осенью, она проводила из дома своего самого младшего из троих своих старших сыновей Геночку, который вслед за своими старшими братьями Семеном и Леонидом уехал учиться в Ленинград, в военно-химическую академию. Семен закончил бронетанковую академию, Леонид служил на границе с Польшей, в Либаве. Трое старших сынов пошли по отцовской дороге – служить советской родине. И чуткое материнское сердце обеспокоилось, что и этот столь любимый и столь поздний ребенок долго дома не засидится.

Рано утром следующего дня поезд приближался к Ташкенту. Лил сильный дождь, но было тепло по сравнению с зимней погодой конца февраля на Памире. На вокзале, вооружившись зонтиками и плащами, наших путешественников встречали родственники отца, его братья и сестры и их дети, т. е. родные дяди и тети и многочисленные двоюродные братья и сестры нашего героя, как это принято в азиатских семьях.

Их дома находились недалеко от вокзала, и все они знали о существовании и с интересом ждали своего горного братца и его маму, так навсегда и остававшуюся для них очень уважаемой, но далекой и странной тетей из Европы. Они были одеты в яркие восточные наряды и были очень похожи на таджиков, но говорили на каком-то непонятном гортанном языке?

Встречающие бросились обнимать приехавших «из-под небес». Все что-то бурно говорили. Но когда встречающие поняли, что их родной язык не понимают ни мать, ни сын, слегка смутившись, перешли на очень правильный, сохранившийся в Средней Азии еще со времен ее завоеваний Скобелевым, чистейший русский язык, хотя и узбекский, и фарси они все знали прекрасно.

Домой к старшей тете Тамаре отправились пешком, распределив весь багаж среди многочисленных родственников. Там, умывшись с дороги и отдохнув, сели за длинный стол, который украшали ляганы с волнующе пахнувшим бухарским сладким пловом.

Большой одноэтажный с мансардой дом «Главтети» (как с уважением и любовью ее называли и взрослые, и дети), старшей дочери многодетной семьи деда Лазаря Когана (Кагана), стоял на берегу большого полноводного арыка Салар, среди цветущего фруктового сада. Рядом, через забор располагался городской живописный парк с искусственным озером, парк имени Тельмана, знаменитого немецкого коммуниста – интернационалиста.