В посольстве мы были единственными латышами. Там же работала семья литовцев, с которыми мы подружились. Гуна и Ивета интенсивно пополняли свои знания английского языка. Поначалу у нас не было американских друзей, с которыми можно было бы говорить по-английски, не было вокруг нас и американских детей, потому что Ивета ходила в школу советского посольства, так что ни у меня с Гуной, ни у нашей дочери никаких местных контактов практически не было. Мне приходилось учить язык, смотря телевизор и общаясь в магазинах, кафе и других местах бытового обслуживания. В таких условиях телевизор стал важным элементом личностного роста и пополнения знаний. Конечно, мы также посещали различные общественные места, например концерты. Нам с Гуной и Иветой даже удалось побывать на последнем концерте Элвиса Пресли незадолго до его смерти. Мы часто ходили в кино, чтобы насладиться очередным продуктом американской киноиндустрии. Фильм «Крёстный отец» до сих пор остаётся в памяти. Я также прилипал к телевизору во время выпусков новостей. Интернета не было, и телевидение было одним из ключевых источников общественной информации. Меня интересовали телевизионные новости, по работе я должен был всегда быть в курсе последних событий в США и мире. Всей семьёй мы также смотрели популярные в то время телесериалы «Маленький домик в прериях», «Семейка Брейди» и музыкальное шоу «Сонни и Шер».

В жизни дипломата была одна неотъемлемая бытовая радость – ежегодный отпуск. Если обычным сотрудникам предоставлялось максимум 24 рабочих дня ежегодного оплачиваемого отпуска – неполный месяц или менее четырёх недель, то нам, дипломатам, предоставлялось пять недель. Обычно первые две недели мы проводили у себя в Москве. Потом пару недель проводили в Риге и в деревне – в гостях у родни в Опиньках и Вилянах. Последняя неделя отпуска – опять в Москве. В Риге мы останавливались в гостинице или у друзей, так как своей квартиры у нас там тогда не было.

Мы все с нетерпением ждали ежегодного отпуска, потому что это было единственное время в году, когда мы могли быть на родине. Другие сотрудники посольства также бывали в командировках в Москве между отпусками. Меня в такие командировки не отправляли, потому что особой необходимости не было.

Я начинал свою карьеру в посольстве в качестве третьего секретаря. Позже меня повысили до второго, а затем и первого секретаря.

Первые три года я работал под руководством советника, специалиста по европейским делам Льва Дмитриевича Ильина. Когда я стал первым секретарём, я сам стал начальником небольшого коллектива дипломатов. Мне было поручено руководить сектором социалистических стран из восьми дипломатов.

Стандартный срок зарубежной командировки дипломата составлял четыре года. Этот срок мог быть продлён при наличии оснований для необходимости выполнения соответствующим дипломатом определённых задач. Решение о продлении срока принимал посол. В мае каждого года Добрынин готовил список дипломатов, кому возвращаться в Москву, а кому продолжить работу в посольстве. Когда мой четырёхлетний срок подошёл к концу, Добрынин, рассмотрев этот список, решил оставить меня в Вашингтоне на год, а затем ещё на год.

Не буду судить, почему Добрынин продлевал мне командировку два года подряд. Такие решения обычно не объяснялись. Могу только сказать, что в мои повседневные обязанности входило поддержание регулярных рабочих контактов с руководителем отдела социалистических стран в Госдепе США. Я также часто бывал в Капитолии на заседаниях парламентских комиссий, чтобы послушать дебаты по конкретным вопросам, – например, когда в Конгрессе США рассматривались вопросы американо-чехословацких отношений и т. д. Обычно это были очень откровенные беседы между компетентными участниками дебатов. Я сидел, слушал и записывал. Я выполнял возложенные на меня обязанности в меру своих возможностей. Мы в посольстве с большим уважением относились и к Добрынину, и к Воронцову, и к Бессмертных. Их высоко оценивали не только наши, но и многие иностранные дипломаты и официальные лица США. Лично я находился в тесном контакте с дипломатическими советниками других стран по вопросам, входящим в мою компетенцию. Конечно, приходилось общаться и с руководством в центральном аппарате министерства.