В два длинных шага Свенельд Карлович оказался возле двери, дернул… потянул из связки другой ключ… снова растерянно уставился на дверь… и принялся ковыряться во врезном замке. Ключ не влезал.

- А ну, идите отсюда! – смотровое окошко над дверью распахнулось и там заворочалось дуло ружья – то ли грозясь выстрелить, то ли просто норовя постучать Свенельду Карловичу по голове. – Пьяные, что ли? Ща хозяйку покличу, а она - городовых!

- Какую еще хозяйку! – Свенельд Карлович беспомощно поглядел на Митю. – Хозяин…

- А, вот чего! – мужичок явно обрадовался. – Ежели вам старый хозяин надоть, так опоздали вы, господа хорошие. В заграницы он отъехал, а дом сдал. Теперича туточки хозяйка наша.

- И вы сменили замки! – глядя то на связку, то на так и не открывшийся замок, выпалил Свенельд Карлович.

- Знамо дело, сменили! Два дня, почитай, на то убил. – кивнул сторож. И пробормотал. – А то явятся какие друзяки старого хозяина, а тут наша хозяйка как есть одна… Не дело. – и строго посмотрел на Свенельда Карловича.

- Кажется, вас обманули, Свенельд Карлович. – с коротким смешком выдавил Митя. – Может, нам все же стоило согласиться на ключи от казенной квартиры?

– Брата никто не обманывал! – выпалил Ингвар. - Это вы всех подозреваете, потому что сами…

- Ингвар, подожди! Владелец – порядочный господин, и не мог сдать дом двоим сразу! Послушайте, милейший… - Штольц обернулся к сторожу. – Не знаю, что у вас за хозяйка, но здесь ныне проживает начальник губернского Департамента полиции, коллежский советник Аркадий Валерьянович Меркулов с семейством.

- Верно, барин, баете – он и проживает! – неожиданно согласился сторож. – Потому хозяйка и велела замки поменять, а то мало у кого ключи-то остались? Вот хоть у вас, барин, а вы-то вовсе неизвестно кто такой!

- Я управляющий господина Меркулова! – уже заорал Штольц, спугнув волокущую короб с пирогами разносчицу.

- А я – сын. – Митя кончиком пальца отвел в сторону ружейное дуло – он слишком хотел в одну из двух ванных комнат и спать! В седле автоматона он был почти вровень с окошком –растерянный мужик запустил обе пятерни в редкую шевелюру и принялся почесываться. – Открывай немедля, прежде чем я не вынес тут и дверь, и окна! – и дернул рычагом, заставив автоматон вздернуть голову… и выпустить две струи пара прямиком в окошко.

Мужик заорал… шарахнулся… за дверью загрохотало, будто он там рухнул.

- Городовому засвищу! У меня и свисток есть! – глухо, как из погреба, донесся сквозь окошко хнычущий голос.

- Не успеешь – я сам позову! – рявкнул Митя – под кожей снова начал глухо тлеть противный мутный жар. – В тюрьму тебя брать, за захват чужого дома! Тут и идти недалече!

Второй раз он так отчаянно хочет мыться и спать – а его не пускают! Сперва в имении, теперь здесь. Здешние места, сдается, жаждут от него избавиться. Только не выйдет! Одно дело не хотеть сюда самому! Но чтоб какая-то провинция просто таки выживала его прочь? Нет уж!

- Не захватчик я! Сторож! Я… хозяйку позову! – слышно было как он топочет прочь.

- Еще сегодня утром я был уверен, что мой отец не женат. – выдавил Митя.

- Вы ему тоже не про все свои… художества сообщаете. – ехидно протянул Ингвар.

В соседнем доме негромко брякнула ставня – и мелькнул чей-то блестящий глаз. Соседи изволили любопытствовать.

Изнутри загремел засов – и когда только успели заложить? – и дверь медленно, со скрипом отворилась. Столь же медленно, стараясь сохранять достоинство, Митя выбрался из седла, переглянулся со Свенельдом Карловичем… и ступил внутрь.

Сумрак обрушился влажной после сна подушкой. Тускло и зловеще мерцала бронзовая рама высокого зеркала – своего отражения Митя не увидел, стекло затянуло мутной пленкой. Пахло сыростью и нежилыми комнатами, слегка разбавленное терпким ароматом уксуса и каких-то трав. Митя резко обернулся… в боковом коридоре мелькнула фигура в сером: девушка в форме горничной посмотрела на него с откровенным ужасом… и пропала, канув в сумрак. Митя шагнул вперед – ковровая дорожка мягко подалась под ногой, будто прикидывающее лугом болото. Мите даже послышалось чавканье – еще шаг и… бульк! Ковровая дорожка проглотит его, точно и не было никогда. Он судорожно перевел дух, заставляя себя сделать этот шаг, потом второй, и третий…