– Мимо прошли, – остановил их Лушников. – В лес двигают…

Где-то далеко лаяла с надрывом собака. Ей вторила басом вторая. Надо ждать. Всё равно туда не успеть – только шум зря поднимется.

– Как обстановка? – снова спросил он по рации.

– Прошли…

Вскоре на посту произошла смена. Оба оперативника поднялись в машину, шмыгая носами.

– Скачет передо мной, зубами щелкает. Показал кинжал – убежала.

– Вот и ладненько, – сказал Лушников. – На обратном пути надо брать…

– Ночью могут проскочить, в потемках… – усомнился помощник прокурора.

– Не так скажите, – оживился егерь. – В копчике у браконьера засвербит – он и днем побежит.

День прошел в напрасных ожиданиях. Снова пили чай. Ходили на пост, вполголоса разговаривали, спали. Выпавший ночью снег, потихоньку растаял.

Под вечер майор Лушников, прихватив снайперскую винтовку и мегафон, решил осмотреть район. Вышел из машины и двинулся вглубь тайги. Подобрался к лощине, но опускаться не стал. Внизу, рядом с тропой, пузырился ручей. За ручьем поднимался на той стороне кедровник.

Шагая вдоль склона, Лушников в одном месте спугнул зайца. Тот кинулся косогором и скрылся из виду. Сорока в отдалении зашлась криком. Должно быть, заметила беглеца и решила поиздеваться вдогонку. Либо это мог быть человек.

Лушников затаился, припав к дереву и глядя вниз, но так никого и не дождался. Потом обошел густой подлесок, делая крюк и удаляясь от косогора, и снова вышел к лощине, оказавшись в тылу у поста наблюдения. Оперативники сидели в небольшом углублении, под пихтой. Среди зарослей виднелись их спины. Подчиненные его не заметили. Вероятно, увлеклись разговором. Лушников наступил на валежину, хрустнул сучком, пугая молодых лейтенантов. Те обернулись. На лицах страх.

Майор нырнул к ним в укрытие и стал бормотать вполголоса:

– Один смотрит вперед – другой назад. Хоть лежа, хоть стоя… Тогда вас не застанут врасплох.

Ребята молча соглашались. Лица синие. Застыли без движения.

– Идите в машину, погрейтесь, – велел майор. – Я один посмотрю. Потом по графику.

Оперативники поднялись и пошли в полный рост к базе.

Тихо под пихтой. Мягко. Внизу темнеет меж деревьев тропинка. Можно век просидеть здесь и никого не дождаться, если браконьеров опять предупредили. Такое уж было… И трижды будет. И четырежды. Время такое… Минули вот уже сутки, как сводный отряд торчит в лесу.

Тропинка внизу пряталась за деревьями. Никого. Пост могли давно обойти. Но сорока вдруг опять всполошилась, прогнав дремоту, – спасайся кто может!

Интересная птица: что видит, о том и кричит. Лушников перехватил винтовку у ствола под ремень, отполз от косогора. Затем поднялся и двинул в сторону сорочьего треска. И вскоре увидел внизу, среди редких высоких осин, нескольких человек. По привычке стал считать. Полтора десятка набралось. Каждый тащил на себе мешок, оружие. Лучшего места для задержания не придумать.

Пригнувшись, он отошел от косогора и стал монотонно проговаривать в микрофон. Видит столько-то. Поднимаются вдоль ручья и скоро будут. После этого велел разделиться на две группы и залечь у тропы – у схода в лощину. Рассеяться и ждать.

Браконьеры двигались кучно, не растягиваясь. Пропустив их, Лушников стал опускаться в лощину, стараясь не задевать ветки.

Мужики с мешками поднимались в верховья лога. Хорошо идут. Торопко. Сразу видно, привыкли к большим переходам.

Ручей монотонно ворчал. Лушников нашел узкое место, перепрыгнул через него и, миновав пустынное пространство, пошел вдоль тропы, прячась среди кедров. Следовало сокращать расстояние, оставаясь незамеченным.

Тропинка тянулась кверху. Лог почти что закончился. Майор припал к прицелу и тут же увидел, что на него смотрит в бинокль Прянишников.