– Но где? – удивлённо спросил я. – Я же видел все комнаты… то есть, каюты.

– Безопасность, – развёл руками поэт.

Мы прошли мимо дверей кают и вошли в душ. Конкретнее – в саму душевую кабину. Вот прямо так, в грязной обуви.

– Зачем мы сюда забрались? – пытаясь сильно не прижиматься к Аркадию Петровичу, спросил я. Сделать это в кабинке, предназначенной для индивидуального использования, было совсем не просто.

Вместо ответа поэт схватился за лейку душа, встроенную в крышку кабины и повернул её по часовой стрелке. Не успев удивиться его странному поведению, я удивился ещё больше. Кабинка дёрнулась, желудок подскочил к горлу, и интерьер сменился.

Теперь мы находились в помещении чуть больше душевой комнаты. Перед большим, вогнутым в сторону оператора монитором стояло мягкое массивное кресло чёрной кожи. Экран был таким же тёмным, как и кресло.

– Хеймдаль, – произнёс Аркадий Петрович, усаживаясь перед монитором. – Вывести карту.

Экран тут же засветился. На нём появилась сплошь зелёная картинка, кое-где пересекаемая синими неровными линиями.

– Добро пожаловать к штурвалу, – донёсся бархатный мужской баритон. – Молодой человек имеет право здесь находиться?

– Ванька? Да, конечно, – поэт положил руку на стол перед монитором.

– Предоставить ему полномочия?

– Да. Третий уровень, – ответил Аркадий Петрович.

– Полномочия предоставлены.

– А что такое эти полномочия? – поинтересовался я.

– Третий уровень подразумевает, что ты сможешь вести наблюдение и, в случае подтверждения от меня или Антохи, управлять кораблём.

Я подошёл поближе и встал рядом с креслом.

– Хеймдаль это страж моста между мирами? – припомнил я.

– Да, – кивнул поэт. – Биврёст. Радужный мост. А у нас дядюшка Хеймдаль отвечает за безопасность и контроль судна.

– Искусственный интеллект? – решил поумничать я.

– Осмелюсь заметить, пятого поколения, – уточнил Хеймдаль.

– В самом деле? – надеюсь, в моём голосе не прозвучало разочарование. Ангелина, помнится, говорила, что она – седьмого поколения.

– Хо-хо, пеленг на Новый Петербург, – скомандовал Аркадий Петрович.

– Это они с Антуаном так ласково меня называют, – чуть ли не промурлыкал мне в ухо баритон.

– Просто, Хеймдаль иногда сложно выговаривать, – объяснил поэт. – Один-два раза ещё терпимо, а потом язык сворачивается. Надо было лучше Тором назвать.

– А что, – улыбнулся я, – мне нравится имя Хо-хо. По-домашнему.

– Точно, – поддержал меня ИИ. – А имя Тор какое-то уж чересчур резкое. Вроде клички сторожевого пса. Тор, фас! – рявкнул он. И тут же мягко добавил: – Пеленг на Новый Петербург получен.

Цвет картинки на экране сменился на голубой. По краям, впрочем, эта голубизна была обрамлена зелёным, а сверху и слева – зелёным с голубыми чёрточками.

– Это море? – предположил я.

– Всего лишь Рыбинское водохранилище, – ответил дядюшка Хо-хо. Не скрою, мне понравилось именно так его называть.

– А голубые чёрточки – болота? – предположил я.

– Да, здесь их много, – ответил Хеймдаль.

На мониторе, прямо посреди голубого, появилась жирная красная точка.

– А вот и Питер, – удовлетворённо произнёс Аркадий Петрович. – Меняем курс.

– Нужно подтверждение Антуана, – непререкаемым тоном заявил дядюшка Хо-хо.

– Ну, так спроси его сам, – пожал плечами поэт.

На какое-то время воцарилось молчание. А потом Хеймдаль восхищённо присвистнул и произнёс:

– Локи в боки! Уже полторы тысячи лайков! Похоже, мы знамениты!

В посадочном ангаре нас встречали толпы фанатов. Наряженные в северных героев, размалёванные и вооружённые надувными топорами и мечами, они рукоплесканием приветствовали Аркадия Петровича и Антуана Пустопорожнего, сошедших с трапа.