Комната, в которую меня привел бугай, была похожа на одну из тех, что были в домике для гостей. Только здесь вход в душевую и туалет был прямо из спальни. Ну и была она просторней раз в пять. Окна начинались в пяти сантиметрах от пола и шли до самого потолка. Снаружи казалось, что они были сделаны из черного непрозрачного пластика, а изнутри сквозь них открывался прекрасный вид на сад.

…в котором он закопает меня… через неделю…

Оставив меня, бугай вышел и закрыл за собой дверь. Разумеется, провернув в нем несколько раз ключом…

— Звездец! — на всякий случай я на цыпочках подошла к дверной ручке. Аккуратно опустила ее вниз и толкнула, но дверь не поддалась. Ни на миллиметр.

До утра я сидела как на иголках. Мне не спалось. Да и как тут уснешь, когда от тебя чего-то хотят, но вот чего именно? Во мне не умирала наивная надежда, что Ян всего лишь заставит меня оттирать или вылизывать все санузлы и полы в туалетах его «дворца». Что может быть унизительней?

От звука ключа я подскочила с кровати и убежала в конец комнаты, поближе к окну. Сердце стучало в груди со скоростью пулеметной очереди, отдаваясь эхом в висках.

— Ваш завтрак, — коротко произнесла миловидная женщина лет пятидесяти в очках.

Поставив на стол поднос, она вышла. А я так надеялась, что не услышу звук запирающейся двери, ведь выглядела служанка такой милой и добродушной, но, увы, и она заперла меня.

О том, что меня кто-то пожалеет, не могло быть и речи. Перечить Яннису никто не смел. А если учесть, что я пыталась похитить его маленькую розовощекую дочурку, то меня вообще убить должны были. Причем, все кому не лень.

Есть мне очень хотелось, но почему-то мной завладела вся гамма сомнений: от «а что, если он подсыпал мне что-нибудь наркотическое» до «а вдруг, в завтраке яд».

Я объявила сама себе забастовку. Желудок урчал, сжимался в спазмах, а я отказывалась двигать тело по направлению завтрака. Я боялась шевелиться лишний раз, хотя в душе и понимала, что нет в еде никакого яда и уж тем более, наркотиков. На фоне паники и стресса просто разыгралось воображение, превращаясь в паранойю.

К обеду мне стало легче. Больше никто не входил в комнату, и волнения чуть-чуть улеглись. Сон стал забирать свое, рассудок помутнел. Сквозь полудрему мне слышались голоса, чей-то шепот... И я, наконец, отключилась.

Ян — вот тот, кого я увидела, распахнув глаза ближе к вечеру. Он смотрел на меня так, что кровь закипала — с неприкрытым удовольствием, вожделением и искоркой похоти. Вмиг я отпрянула от этого дьявола и чуть не упала с кровати.

— И что это? — он мотанул головой в сторону «девственного» завтрака. — Есть не будешь — тебе же хуже.

— Я не хотела, — еле слышно, на тон ниже, чем простой шепот, но я заговорила с ним. — Что вы, — я сглотнула, — со мной будете делать?

— Ева, ты же не глупая девочка. И уж точно не глухая. Ты все слышала. Как захочу…

Сидя на полу на корточках, он подпирал руками свой подбородок и улыбался мне как кот Чеширский. Вдруг он потянулся к карману и достал из него мой телефон.

— На. Я так понимаю, это не твой смартфон. Ни одного номера, никаких данных. Сим-карта оформлена хрен пойми на кого… Дарю! — он положил его на кровать. — Но если ты сделаешь хотя бы один неверный звонок, пеняй на себя. А вот маме или папе, чтобы тебя не объявили в розыск, пожалуйста…

Перед тем, как отправиться на это «дело», я предупредила близких, что на несколько недель я пропаду. Все их номера на случай экстренной связи я держала у себя в голове.

— У тебя есть десять минут, чтобы привести себя в порядок. Если не спустишься сама, за тобой придут.