Эмма надеялась услышать от Мусы совсем другие слова, потому что помнила его многозначительные взгляды, когда он приезжал к ней в конце декабря с младшим братом. Ей стало совестно за своё вызывающее поведение и проявленную слабость. Опустив голову, она замерла на секунду, будто прислушиваясь к чему-то. И вдруг приветливо улыбнулась:

– Муса, давай посидим, вина ещё выпьем, что ты принёс. Алхана вспомним…

Они просидели не менее двух часов. Пили вино, разговаривали; иногда Эмма бессмысленно хихикала от рассказов гостя. И было хорошо, светло на душе. Не надо было придумывать, как обворожить мужчину. Муса оказался начитанным, что Эмме было в диковинку, поскольку до этого с таким багажом знаний она знала только Луку. А знакомые кавказцы не говорили ей возвышенных слов: им требовалось одно – постель.

Выпитое вино распахнуло у гостя душу, вылилось в стихотворные строки, которые с придыханием прочитал Муса:

Эмма тайком смахнула слезинки, появившиеся в уголках её глаз. Муса, печально взглянув на неё, сказал:

– Теперь послушай на прощанье ещё один стих великого поэта и философа:

Муса ушёл, крепко расцеловав Эмму, и обещал навещать её по-родственному. А минутой раньше оставил ей значительную сумму денег.

После того как уехал Муса, Эмма больше недели не хотела видеть никого из мужчин. Ей звонили и Лукьян, и Джабраил, она отвечала, что неважно себя чувствует. Во второй половине марта пришла в себя, вышла из заторможенного состояния. Сначала она встретилась с молодожёном Лукьяном, потом пригласила в гости Джабраила.

Так пролетели март и апрель. Первого мая на центральной площади города в колоннах демонстрантов Эмма повстречала одноклассников и знакомых. После демонстрации прямо на улице пили плодово-ягодное вино. Потом гуляли по городу и пели песни. Вечером слегка захмелевшая женщина вернулась домой, ожидая телефонного звонка – и от Лукьяна, и от Джабраила. Но неожиданно ей позвонил Максим. Он поздравил бывшую супругу с праздником, а в конце разговора пригласил в удобное для неё время навестить его. Сам в гости не стал напрашиваться, наверное, постеснялся. Эмма пообещала ему, что, как только будет возможность, придёт. И положила трубку.

Воскресным майским утром Максиму позвонил его давний приятель Геннадий Зенин и попросил съездить с ним в деревню к родителям – давненько, мол, не был. Максим не смог отказать товарищу, и менее чем через час они уже были в деревне. По соседству от родителей жили два родных брата Геннадия. Узнав о приезде младшего, они без промедления пришли с бутылкой самогона. Мать Зениных сходила в чулан, откуда принесла ещё бутылку первача.