». На деле девушка, которую звали Раувина Неро, оказалась ещё более развязной, чем она вела себя в сети. В тот же день она дала понять, что я «покорил» её жгучее сердце и после кафе в номере мотеля я узнал, что фраза «Я хочу тебя» вытатуирована на её груди на тридцати трёх языках, среди которых были персидский, латинский, пунический, египетский, аккадский и шумерский. По ходу знакомства я понял, что передо мной крайне редкое сочетание вульгарной эксцентричности и запредельно высокого IQ. Справедливости ради должен признать, что своим интеллектом Раувина меня впечатлила. Как выяснилось, она умела разговаривать на восьми языках из тех тридцати трёх, которыми были нанесены надписи на её тело, а также читать и писать на девятнадцати. Да и тем языком, что меж зубов, она тоже вытворяла такие вещи во время тесного контакта с моими губами, что по её навыкам можно писать целое пособие. Какой был у неё опыт отношений с парнями, мне даже думать не хотелось. Но одно я понимал наверняка – ни при каких обстоятельствах нельзя было слишком привязываться к Раувине, а я как раз относился к числу людей, которые от рождения лишены волевых качеств. Короче говоря, когда я понял, что прекратить постоянные горизонтальные свидания с ней по собственной воле я не смогу, я решил сделать так, чтобы она потеряла ко мне интерес и сама меня кинула. У меня был друг, который увлекался… назовём это «нестандартными формами половых влечений» и Раувина была создана для таких как он. Я рассказал ему про Раувину и про свою слабохарактерность к ней, а затем попросил его как бы при случайных обстоятельствах познакомиться с ней и плавно затащить её в постель. Зная степень извращённости своего друга, я был полностью уверен в том, что после первой же близости с ним Раувина потеряет ко мне интерес. Как я и предполагал, спустя некоторое время моя тяга к Раувине остыла и я вздохнул с облегчением, потому что совместная жизнь с такой женщиной любого мужика превратит в рогоносца, в лучшем случае.

Двери раздвинулись, я шагнул за порог и тут мне причудилось, будто меня переместили куда-то в телевизор. Всё вокруг было настолько тусклых тонов, что всё это походило на чёрно-белое кино. Это была небольшая комната. С одной стороны от входа находился шкаф, похожий на картотеку. С другой стороны стоял диван с небольшим журнальным столиком. Напротив входа располагался письменный стол с одним стулом с лицевой стороны и ещё одним – напротив. В углу от стола находилась вешалка, на которой висел пиджак со шляпой. А ещё в этой комнате были окна. И через них было видно, что на улице темно.

Перед этими самыми окнами стоял мужик средней комплекции спиной ко мне. Его левая рука покоилась в кармане брюк, на которых были зафиксированы подтяжки поверх белой рубашки. Он стоял, раздвинув указательным и средним пальцами жалюзи, улучшая обзор за окном. И тут он заговорил:

– Этот город будто отравлен пороком. Иногда начинает казаться, что здесь собрались настолько безнравственные ублюдки и шлюхи, что уже ничего не может меня удивить. Но всякий раз я ошибаюсь. Мне всё ещё не даёт покоя девчонка, труп которой нашли за углом бара, где ошиваются все отбросы, каких только может представить даже самое больное воображение. При ней были обнаружены только документы, выданные ей в медицинском колледже. Вивьен Прайс. Несостоявшийся хирург девятнадцати лет. Что она потеряла в том проклятом баре? Зачем её туда понесло?

Нет, я точно попал в кино. Я, конечно, не стал оглядываться в поисках камеры, но я был уверен, что незнакомец сейчас скажет про то, как ему хотелось бы бросить это дело, но кроме него в этом городе больше некому.