– И ты поможешь, я в этом нисколько не сомневаюсь. Ты умрешь, чтобы моя дочь смогла жить, – сказал я ему, смотря, как его взгляд становился все более пустым, и когда его золотые глаза закатились кверху, я посмотрел на мою дочку, надеясь, очень надеясь, что она сейчас очнется. И наступила тишина, словно все замолкло, все замерло в мучительном ожидании, которое стояло вокруг нас рука об руку с неизвестностью.

– Ну же, давай, Эрида, открой свои глаза и посмотри на меня, открой свои глаза, прошу, посмотри на своего старика, ну давай, – утеряв всякое терпение и контроль над собой, ломаным голосом произнес я. Прижав ее к себе от того, что больше не слышал ее сердцебиения, я ощущал, как жгучая боль появлялась где-то глубоко в моем сердце.

Чудо. Никто не верит и не воспринимает его всерьез, пока тебя не прижмет к стене, схватив за горло, жизнь. Я никогда не полагался на чудеса, как и на удачу, но не в этот раз, ведь видят боги, они нужны мне как никогда, они нужны моей дочери. И в момент, когда я потерял всякую надежду на их участие, легкое и слабое свечение появилось на голове Иды, оно было едва заметным, но с каждой секундой становилось все более осязаемым, вытягиваясь вокруг ее головы. Свечение, которое было поначалу слабым и едва заметным, начало принимать очертание, принимать форму, похожую на диадему. И с каждым мгновением как диадема на голове Иды становилась более отчетливой, диадема Завоевателя исчезала, рассыпаясь в пыль. Эрида распахнула свои серебряные глаза, которые были ярче обычного, и посмотрела на меня.

– Ида! Дочка… – воскликнул я, обнимая ее. – Спасибо, спасибо тебе, что не бросила меня, я боялся, я так боялся… – тихо сказал я ей, все еще обнимая.

– Я жива, но как? – спросила она, прикоснувшись руками к тому месту, где были ее раны.

– Это неважно, главное – ты жива, – а затем я вспомнил про Агату, которая, наверное, с ума сходит от неизвестности, совсем одна и беспомощная. – Боги… я сейчас, я быстро. Ты…

– Амадей! – протянув мне свою необычную руку, представился чужак.

– Амадей, присмотри за ней, пока меня нет, я быстро! – сказал я ему. Мне совсем не хотелось оставлять ее с этим Амадеем, но выбор у меня не велик… Не успел я подняться на ноги, как Ида тут же исчезла в мгновение ока.

– Эээ… она исчезла? – спросил меня Амадей, слегка разведя руками по сторонам.

– Да неужели…Так, она должно быть мерцала в пещеру к своей матери, я за ними…

– Подожди, не стоит нам сейчас разделяться, лучше подождем их тут, если она переместилась туда, то и сюда сможет, – спокойно сказал Амадей, почесывая себе шею в области кадыка, и признаться честно, первое, что я хотел сделать, это послать его куда подальше, но здравый смысл восторжествовал над моим гневом и я молча кивнул ему в знак моего согласия. Делать было нечего, я был вынужден ждать возвращения Иды. И когда мы отошли к ступеням крыльца, я решил расспросить Амадея о том кто он и почему помог нам. Я хотел знать, что кроится за его деяниями, что движет им или кто, враг ли он или друг моей семье. И как только я хотел присесть, вдруг раздался голос Эриды:

– Папа! – сказала она, очень бережно придерживая Агату так, словно та была сделана из хрусталя.

Увидев моих девочек, я словно безумец помчался к ним и сразу же заключил их в свои объятья, и это было хорошо, поистине хорошо – они со мной и я их больше не отпущу, ни за что не отпущу, да будут боги мне свидетелями, я не отпущу вас. Затем прозвучал скрип дерева от того, что Амадей все же присел на ступени и, услышав этот скрип, Агата тут же спросила:

– Дарий? – произнесла она, повернув свою голову ухом к тому месту, откуда послышался скрип.