Тут надо спешить!

Миру нужны поэмы, в которых присутствуют познания жизни для будущих поколений. Помешкаешь – остатками карандашей воспользуется нелюди. Есть такие среди нас – людей.

А не помешкаешь – поэмы напишутся. Пусть в них иногда проглянут грустные нотки по неизбежным потерям в пути, но зато там обязательно будут воспеты героические будни россиян, направленные на укрепление живучести родного государства.

Кстати – о грусти.

Не могу не привести, чуть изменив афоризм Дон-Аминадо, который он адресовал в своё время русскому зарубежью в первой половине двадцатого столетия, говоря, что “на каждом лице россиянина раньше можно было прочесть:

– Продолжение следует…

А теперь на каждом лице только и читаешь:

– Окончание следует”.

На дворе 2014 год, а у россиянина до сих пор нет дорожной карты в Будущее, нет даже намёка на него – светлого и счастливого, того, в которое в советское время звали тамошние вожди. Нам, нынешним, о нём не рассказывают и в него не зовут.

Мы сейчас живём за границей того удивительного государства, гордо величавшего себя Союзом Советских Социалистических Республик.

Мы – то ли беженцы из него, то ли он покинул нас, оставив нам вместо себя священные земли России.

Только на землях российских уже не хозяйничает человек труда. Нет у него жизненного восторга оттого, что впереди “планов громадьё”, поскольку в современной России нет этих планов. Впереди у большинства пессимистическое следует окончание.

В “Воспоминаниях” того же Дон-Аминадо читаем:

“Смена власти произошла чрезвычайно просто. Одни смылись, другие ворвались”.

Это он описывал захват власти в Одессе атаманом Григорьевым и его сподвижником Мишкой Япончиком в начале ХХ века.

Дальше: “недорезанные и не расстрелянные стали вылезать из нор и щелей… Все молчали. И те, кто стоял внизу… и те, кто стоял вверху… Каждый думал про своё, а горький смысл был один для всех:

Здесь обрывается Россия Над морем Чёрным и глухим”.

Тогда, в 20-м году ХХ века для многих российских беженцев Одесский причал стал последним обрывком взбунтовавшейся Родины.

В конце ХХ века молчала уже вся страна, где смена власти произошла чрезвычайно просто: одни смылись, другие ворвались.

Затаившиеся, хамелеонистые, неопознанные и неразгаданные особи, притаившиеся среди советских людей, стали вылезать из нор и щелей, у некоторых уже тогда обрисовывалось мурло олигарха.

Все молчали: и те, что стояли внизу и те, которые вылезли из нор. Эти, вылезшие, быстренько к власти приткнулись. Православные в церквях и храмах молились. Каждый думал про своё, а горький смысл был один для всех:

Из расстрелянного танками Дома Советов ушла советская Россия, обрывая все связи с мечтой каждого беднеющего россиянина на светлое будущее. Жизнь к нему поворачивалась неожиданной стороной – от хозяина “необъятной Родины своей” его освободили.

Со всех четырёх сторон задули ветры свободы. Сквозь туман демократических обещаний заблестели кремнистые пути намерений.

Входи россиянин в новую жизнь – начни, как советовал в своё время Д. А. Медведев, “что-нибудь делать”, а заодно ежеминутно, ежечасно хорони в себе советского работягу, очень хорошо в своё время усвоившего, что кто “не работает, тот не ест”. И никто теперь, ни ЦК КПСС, ни Советское Правительство не придут тебе на помощь.

Многие из нас до сих пор стоят у начала тех самых кремнистых путей демократии, куда неизвестно куда зовут нас новейшие партии ХХI века.

От неизвестности и безысходности болит сердце, душа не находит себе места.

Появляется незнакомое для советских людей чувство бессилия: