– На вестях с запада.

– Ах да. Так вот, как только прилетела гарпия с письмом, все пошло наперекосяк. Паллидий в три дня собрал всех, до кого только мог дотянуться, прихватил также и нашу конницу, после чего, отправился на запад прямиком через Ничейные Земли.

– На запад? Он хочет вторгнуться в Дилирис?

– Видимо, да, – пожал плечами барон. – Мне не докладывает, знаешь ли. Всех гвардейцев, оставшихся на излечении, воукримец забрал с собой.

– Значит, они были живы тогда? – эта новость сумела-таки чуть-чуть пробить ледяной панцирь, сковавший его сердце.

– Думаю, и сейчас с ними все хорошо, – пожал плечами барон. – С чего бы им умирать-то? Впрочем, – они подошли к двери, и владыка замка положил могучую ладонь на полированное дерево, – один остался. Правда, к нам он прибился уже после того, как Паллидий забрал остальных твоих товарищей.

Он распахнул дверь и Безымянный проковылял внутрь.

Здесь было чисто и прибрано, пахло душистыми травами и, почему-то, овсяной кашей. А на кровати в самом углу комнаты трое играли в кости. Двое – в цветах барона. Один же…

Безымянный замер, открыв рот от удивления.

– Индр? «Это ты?» —прошептал он, не веря увиденному.

Впрочем, навстречуему устремился не менее пораженный взгляд карих марравских глаз.

– Капитан? – Индржих вскочил с кровати, оттолкнул одного из товарищей по игре и, насколько позволяла цепь, сковывающая лодыжки, бросился к нему, после чего заключил в столь крепкие объятья, что плохо сросшиеся ребра Безымянного едва не затрещали, а перед глазами у того поплыли круги.

– Вот, – закончил барон. – Подобрали в лесу пару недель назад. Едва живого от ран. Пришел в себя только четыре дня назад, а уже какой бодренький. Никому ничего не объяснял, видите ли, память отшибло. Другой бы на дыбу вздернул, но я пожалел, все-таки, вместе насекомых рубили. Вот, ждал, сам не знаю, чего… Дождался.

Барон фыркнул, но во взгляде его читалось уважение к гвардейцу.

– Ладно, оставлю вас. На выход! – последнюю команду он обратил к охранникам, сторожившим, как понял Безымянный, Индржиха.

Спустя пару ударов сердца они остались вдвоем и гвардеец, немного смущенно, указал полукровке на ближайшую кровать.

Они сели друг напротив друга, и Безымянный спросил:

– Что с другими? Или действительно память отшибло?

Лицо Индржиха помрачнело.

– Я – единственный, кто выжил… Повезло.

Он тяжко вздохнул и начал рассказ.

Когда его высочество с товарищами начал восхождение на Седого Старика, гвардейцы привычно занялись возведением лагеря, в который, собственно говоря, и должны были с победой вернуться герои. Никто не сомневался: пройдут сутки, может быть – двое, и они, воссоединившись с товарищами, отправятся назад, овеянные славой.

Индржих, как старший из оставшихся бойцов, контролировал ход работ, и когда все было завершено: палатки выстроены, кони накормлены, напоены и укрыты, караулы расставлены, дрова запасены, решил немного злоупотребить статусом офицера и – отправился к каньону.

– Понимаешь, – проговорил он, – мы же остановились совсем недалеко, а ведь знаменитый каньон речки Подземной – чудо природы, ничуть не меньшее, чем сама гора.

– Понимаю, я ощутил всю его чудесность на собственной шкуре, но ты продолжай.

Продолжать особо было нечего. Минут пятнадцать-двадцать занял путь в одну сторону, но, наконец, воин оказался возле обрыва, резко, будто ножом кто отрезал, уходящего вниз. Там, на глубине, наверное, футов в триста, журчала быстрая и весьма глубокая на вид речка.

– Очень глубокая, – согласился Безымянный, – футов семь-восемь, а то и все десять. Это спасло нас.

– Ага, я так и подумал, – легко согласился Индржих. – Ну а дальше все случилось очень быстро.