– Все равно не понимаю, – вздохнула Аелла. – Ну да ладно, это твое дело. Безымянный, так Безымянный. А что с остальным?

– Все также, – ответил он.

Да, гарпия умудрилась схватить его во время падения в бездну и затормозить, однако сил на то, чтобы удержать двоих в воздухе у дочери неба не хватило. В результате, оба закрутились, и несколько раз хорошо приложились о камни, после чего – плюхнулись прямиком в быструю реку.

Безымянный не помнил точно, когда именно он ударился головой, и сколько именно раз – кажется, больше одного – но эти соприкосновения не прошли бесследно.

Кости выдержали, но голова была… какой-то странной.

Он помнил большую часть своего путешествия, но некоторые моменты… Их словно подернуло дымкой. От удара ли, или еще по какой причине – Безымянный этого не знал. Однако факт оставался фактом, кристально четко помня одно, он напрочь забыл другое, причем что именно – не имел ни малейшего понятия.

Однако лучше всего он помнил образ девушки с волосами, подобными пламени. Прекрасной до невозможности, и столь же желанной. Той, которую он поклялся защищать и той, которую невольно предал.

Безымянный ни на секунду не сомневался в том, что она не смогла выбраться из-под горы. Принц не стал бы всего лишь запечатывать все выходы, нет, тут крылось нечто куда более отвратительное и жуткое.

Впрочем, теперь это уже не имело значения. Ничего не имело…

Сердце резануло болью, а из глаз вновь потекли невольные слезы, удержать которые не было ни сил, ни желания. Его жизнь окончена, да, но одно дело еще осталось незавершенным.

Вороний Король должен узнать правду, а потом – пусть он обрушит свой гнев на клятвопреступника. Так будет справедливо.

Именно мысли о грядущем искуплении поддерживали Безымянного в эти дни. Именно они помогали вставать по утрам, ловить рыбу по вечерам и ложиться спать после заката. Они, да признательность гарпии, которая ради ничтожества пожертвовала самым дорогим, что может только быть у детей неба.

Они шли уже больше двух недель, но конца и края узкому и глубокому каньону, на дне которого пролегало русло реки, не было видно. И все эти дни лишь боль – телесная и душевная – была его спутницей.

Безымянный поднялся, подхватил сухую ветку, на которую опирался при ходьбе, после чего помог встать своей спутнице.

– Идем? – спросил он.

Гарпия кивнула, и они продолжили свой путь.

***

Орелия внимательно изучала тоннель, отметив, что он мало отличается от двух других, исследованных за сегодня. Такой же темный, мрачный и заканчивающийся тупиком.

«В последнее время нам сильно не везет», – подумала Целительница, – «но что делать? К сожалению, я не умею летать, а без этого наверх не подняться».

Будь она одна, Древняя, наверное, попыталась бы забраться по стене. Подумаешь – одним падением больше, одним меньше. Вот только…

Повернув голову вправо, она взглянула на своего спутника. Ему, несмотря на подготовку, наверное, было неимоверно страшно – две недели в абсолютной темноте тяжело пережить даже столь опытному воину, как Вилнар. И все же…

– Госпожа…

Судя по тону, юноша собирался вновь завести старую песню.

– Да, Вилнар, – ответила она.

– Вы не должны были оживлять меня.

Эта тема уже какое-то время являлась главной в их беседах и Орелии начинала надоедать невероятная твердолобость северянина. Тот с уверенностью, достойной лучшего применения, твердил одно и то же, словно от этого что-то могло измениться.

– Юный ловчий, ты начинаешь утомлять меня.

– Госпожа, я не стою капли вашей крови.

– Уверен?

– Да.

– Скажи, чтобы я делала без тебя? Как бы исследовала тоннели?

– Без еще одного воскрешения ваше восстановление проходило бы куда быстрее.