«Козёл» быстро приелся и мы пошли блудить по участкам и цехам. Сначала мы пробовали освоить работу на огромной гидравлической гильотине, предназначенной для резки листового железа. Почему-то нам пришло в голову на этой махине резать на части шоколадную конфету «Ласточка». Увидев наши опыты, начальник цеха, интеллигентного и тщедушного вида мужчина в очках, со старенькой потёртой кожаной папкой под мышкой, так нас обматерил, что мы вдруг сразу всё про себя поняли. Вдруг стало понятно, что у нас на лбу вместо совести выросло, где дети пищат, каким местом мы думаем, из чего у нас мозги и как нас надо поставить, что бы мы поняли что можно, а что нельзя. Такого изысканного, я бы даже сказал утончённого излияния чувств мы не слышали ни до, ни после практики. Очень доходчиво!

Следующим повальным увлечением неожиданно стал пошив джинсов. Дело в том, что на авиационных топливозаправщиках ставились большие фильтры, главным элементом которых была белая хлопчатобумажная ткань, по своей выработке и консистенции ни чем не уступала знаменитым заграничным брендам. В полку, где мы жили, нашёлся солдат, который до армии работал в доме моды. Он, естественно за разумную плату, взялся за работу. Правда и сама идея пошива принадлежала этому доморощенному модельеру. Мы у него были далеко не первые. В каптёрке соседнего расположения у него «случайно» обнаружились и швейная машинка , и стол для кройки, и даже примерочная. Оказалось, что он даже костюмы для офицеров шил. Штаны получались как фирменные, не хватало только лейблов и подвесок на замки. Позже, многие из нас в следующем летнем отпуске форсили перед друзьями в ультрамодных белых «фирменных джинсах».

Особое место в цепочке событий заняло посещение Ростовского кремля. Потрясающее, удивительное по своей энергетике, величию и красоте, место! Но без приключений не обошлось. Экскурсия была обзорная, на улице. А в тот день свирепствовал двадцатиградусный мороз. Пришлось спасаться медовухой. Из всей группы за экскурсоводом ходило несколько человек, остальные, поочерёдно сменяя друг друга, «ныряли» в кремлёвский подвальчик, где располагался бар.

Когда на трубе заводской котельной кто-то из нас привязал белые кальсоны, начальник курса понял, что мы, от великой занятости, бодро движемся к полному моральному разложению. Но Павлович не был бы Павловичем, если бы не нашёл выхода из этой, казалось бы тупиковой ситуации. В Ростове была школа интернат для детей из неблагополучных семей. Виктор Вильгельмович связался с директором и вместе они придумали нам дело. Приближался день Советской Армии и Военно-морского Флота. В школе надо было подготовить смотр строя и песни. Курсантов закрепили за классами, составили график занятий, выделили места для тренировок. Кроме того, в интернате имелся полный комплект аппаратуры для вокально-инструментального ансамбля. По этой причине решили подготовить концерт и танцевальный вечер для старших классов. Нашлась работа и для «Парадокса». Завертелось…

Аппаратура хранилась в помещении, располагавшемся на четвёртом этаже спального корпуса. Нам представили заведующую всем этим хозяйством учителя пения Марину – воздушное, хрупкое создание. Она говорила тихо, мягким обволакивающим голосом и, как будто стесняясь, всё время по очереди поправляла то большие очки в роговой оправе, то длиннющий розовый мохеровый шарф намотанный на тонкую шею, концы которого свисали до колен. Довершал картину такого же цвета вязанный берет из под которого выбивались светлые кудряшки. Создалось впечатление, что перед нами стояла неуверенная в себе старшеклассница.