– Можно я..? – я указала на кроватку малыша.

Настя судорожно замотала головой. Несмотря на ее протест, я все же заглянула через бортик кровати. Маленький сверток отчаянно пытался освободиться из пеленок. На крохотном личике была гримаса недовольства.

– Можно, я возьму его на руки? – шепотом спросила я Настю.

– Нет, – грубо ответила она, перекатываясь в кровати с боку на бок. Я заметила, как сильно она располнела. После родов ее объемы никуда не делись.

– Я только пять минут подержу, – снова попросила я.

– Ага, а я потом до ночи с ним таскаться буду. Нельзя брать, у нас режим.

Я спрятала руки за спину, чтобы удержаться от желания покачать малыша. Но его возмущение стало нарастать и вскоре раздался громкий плач. Я обернулась на Настю, ожидая. Что она встанет сама, но та раздраженно закатила глаза и спрятала голову под подушку.

***

Я знала, что Насте не нужен ребенок. Она вещала об этом с того момента, как узнала о беременности. Но, как мать, я была уверена, что ее мнение поменяется, едва только она увидит ангельское личико своего сына. Сейчас я увидела раздражение Насти к своему ребенку, он мешал ей полноценно жить, он запер ее в четырех стенах.

– Возьми ребенка, – попросила я ее. Слушать душераздирающий плач младенца было для меня мучительно сложно.

– Пусть привыкает к режиму, – ответила та, сверкнув на меня глазами.

Я сжала губы, посмотрела на Сережу, который заткнул пальцами уши и уже не раздумывая, взяла малыша на руки. Настя подскочила с кровати, как миниатюрная козочка.

– Положи, – громко сказала она, перекрикивая плач ребенка. Настя попыталась отобрать его у меня, но я повернулась к ней спиной.

– Ты такой маленький, – я принялась качать малыша, – ты просто хочешь на ручки, ты хочешь внимания.